Дмитрий Щербинин - Вэлра

Саша, вдруг ужаснулся ее присутствия, немного отступил; да так и замер, всматриваясь, не в силах отвести взгляд от черных очей ее - он ведь сам искал этой встречи!

Но теперь, глядя в необычайные черты ее, в эту, действительно бесконечную бездну в очах ее, он понял, что темное облако, которое он видел за окном Аниного дома, и птица Гамаюн с лицом Вэлры, так же, как и ночное сияние, это, вовсе не следствие болезненного воображения, но все это было на самом деле. И еще он понял, что это Вэлра виновата в смерти Ани.

И вот теперь, глядя в эти черные очи и, уже зная ответ, он, все-таки, спросил:

- Это вы сбросили Аню?

- Да. - вновь темная бесконечность в очах ее пришла в движенье, и жутко, и дивно было глядеть туда.

- Но... - Саша и не знал, что спросить, что сказать дальше...

Весь солнечный, июньский мир отошел куда-то в сторону - все эти солнечные аллеи, безоблачное небо над ними, голоса птиц - не значили больше ничего.

Саша ожидал некоего откровения. Он ждал чуда. Он не испытывал ненависти или отвращения к Вэлре, была печаль по Анне, но и она стала меркнуть, когда вновь заговорила своим необычайным, переливчатым голосом Вэлра. Теперь каждое слово, исходящее от нее, пылало страстью - то гневом, то ненавистью, каждое слово пело, каждое слово звучало силой.

- Ты, Саша, наверное многое хочешь у меня спросить, но прибываешь в такой растерянности, что не можешь. Вот твой первый вопрос: "Но почему?", а потому что - Я Тебя Люблю. - и вновь эти слова прозвучали громом, такая сила в этих созвучиях была, что Саша, почувствовал, как душа его обнялась с пламенем, и едва из тела то не вырвалось.

- Я вижу, как тебя передернуло от слов моих. Да - так твои очи то и вспыхнули, так кровь в лицо и бросилось, даже и задрожал весь, а теперь и побледнел. А, ведь, как часто это: "Я тебя люблю" звучит среди вас, людей. Какие это вялые, и ничтожные, то испугом, то корыстью перекрученные словечки! А какая в них сила, если за ними настоящая Любовь стоит! Как же редко это среди вас, людей, бывает! Вы просто забыли, что такое Любовь, вы опошлили Это чувство, самое огромное, самое великое во всем Мироздании - вы позволяете себе, как пустышку, в суе упоминать это слова. Но я, так долго тебя искавшая - Я Тебя Люблю. А - опять передернуло! Так, знай же, какую боль, какую жалость к тебе, единственному, и ненависть к той, нынче уже мертвой, испытала я тогда, наблюдая за вами на лестнице. Уж не знаю, как сдержала тогда себя, как не рванулась сразу же, как не задушила ее! Да как она смела! Как она смела причинять тебе, Любимый, страдания?! Да во мне все взвилось, когда я услышала, что она смеет, так обращаться к Тебе... Но заглянула я в твою душу и тогда гнев просто взревел во мне! Сколько же ты мучился из-за какой-то девки, сколько в душе мучений претерпел, сколько раз ты умирал от отчаянья, и возрождался лишь потому, что где-то в глубине чувствовал, что эта любовь не настоящая. Если бы это была настоящая, Единственная Любовь, и ты был бы отвергнут - тогда бы ты не возродился. Ты не борец - ты не стал бы бороться за свою любовь до конца, ты бы погрузился в безысходное отчаянье. Но, Я Люблю Тебя, я на все ради тебя готова, и мне малейшее страданье причиняемое тебе кем-то или чем-то - уже самой страданье гораздо большее приносит! А тут, какая-то девица причинила тебе такие муки, из-за нее ты, Любимый, целые месяцы мучался, а она все твои муки презирала, она смеялась над тобой, она каждым своим словом твою душу топтала - и это, видя, как ты, Любимый, мучаешься. Что же я должна была делать с твоей мучительницей? Сбросить из окна - то слишком быстрая смерть для нее, но Я Люблю Тебя, и потому я могу быть милосердной. Вместо месяцев твоих мучений, ее ожидали лишь несколько мгновений полета до каменьев мостовой. Да и то, бедняжка, не выдержала - она умерла падая - у нее от страха остановилось сердце. И скажи, прежде чем винить меня, чтобы ты сделал с мучителем своей Любимой Девушки... Ах да - для вас физическое гораздо значимее душевного хотя, поверьте - душевная боль может быть куда сильнее боли физической... Ну, хорошо - вам нужна плоть. Так вот, если бы злодей терзал: ломал кости, сдирал кожу, жег раскаленным железом, выворачивал наизнанку вами нежно любимую девушку - неужто бы вы оставили его без наказания? Неужто бы вы спокойно прошли мимо него? Не верю! А я увидела, как она терзала Вас, увидела все ваши муки - а они пострашнее будут упомянутых мук физических! Она, ведь, презреньем своим - тебя так терзала! Да она тебя хоть поддержать как-то должна была, пока я не пришла, а она - мучила! Вот за это я ее и наказала! И не раскаиваюсь, потому что Я Тебя Люблю! Я сама любые муки ради Тебя принять готова. Веришь ли ты мне? Да меня уже и не страшат никакие муки, после того, как долго я тебя искала, после всего того, что я в этих поисках пережила. А теперь я тебя поцелую.