Андрей Щупов - Цветок

Ложь, разумеется, тяготила. Где-то вне своего сознания он понимал, что поступает дурно по отношению к женщинам, но поделать с собой ничего не мог. В те редкие минуты, когда Рита оставляла ИХ наедине, он тотчас спешил к окну и тянул за шелковый шнур. Шторы разъезжались, желтая головка цветка с дрожью приподымалась. Марк опускался на колени, и они глядели друг на друга, улетая из этого мира в страну запределья, общаясь на языке, аналога которому Марк не сумел бы подобрать даже в отдаленном приближении. Это походило на проникновение в лес, но только откуда-то сверху, со стороны крон, - и, превращенный в ветерок, Марк перелетал от листка к листку, вслушиваясь в пульс зеленых прожилок, взглядом хироманта пытаясь постичь их неповторимый узор. Может быть, на крохотные мгновения он и сам становился листом. Менялось не кое-что, менялось все разом. И Марк не ощущал головокружения лишь потому, что поблизости всегда находился его верный гид. Возможно, по этим лесам они путешествовали, взявшись за руки. Каждый знал о другом абсолютно все и абсолютно все мог простить. Это было аристотелевское слияние половин, а может, и что побольше. Цветок был существом. Разумным или неразумным этого Марк не знал. Но если существо способно любить, оно имеет шанс на ответное чувство. Именно это и случилось с Марком...

"Возвращаясь" в комнату, он не сразу приходил в себя. И Рита это, конечно, замечала. С первого дня их знакомства он держал ее в стадии глубочайшего непонимания. Загадочность его привлекала и одновременно пугала. Начать хотя бы с того, что уже во второе свидание он набросился на нее с упреками. Ему не нравилось как она ухаживает за цветком. Почти сердито Марк выдал ей подробнейшие рекомендации, касающиеся полива, освещения в комнате, зимнего периода, когда растение вблизи узорчатого стекла начинало подмерзать. Рита была почти шокирована. И было от чего. Он говорил о вещах, о которых не должен был знать - о том, во сколько она просыпается, сколько полощется в ванной и что именно готовит на завтрак и ужин. Марк запретил ей некоторые из блюд. Не объяснил, что это вредно или невредно, а именно запретил. В данном случае информация, поступившая к нему от цветка, походила на информацию соглядатая, но Марк в такие нюансы не вникал. Цветок временами задыхался, временами сгибался от боли, и это превратилось теперь в его собственную боль. Кое-кто из ухажеров продолжал наведываться к Рите. Об этом он тоже узнал и не попытался скрыть.

- Милый, забудь о них! - Рита приняла его слова за вспышку ревности, но он немедленно удивил ее странной фразой:

- Понимаешь, если бы они не курили...

Впрочем, у истории с ухажерами нашлось свое продолжение. В один из вечеров некто с университетским образованием и сердцем, переполненным желчью, схоронившись в Ритином подъезде, попытался огреть его шлангом по голове. Марк как раз спускался по ступеням, когда на него нахлынуло чувство тревоги. Это был голос цветка - и он стремился о чем-то предупредить Марка. Тревога, передаваемая на расстоянии... Чувство близкой опасности... Марк вовремя остановился. Выдавая себя с головой, несчастный ухажер выглянул из укрытия. Марк стоял перед ним, сунув руки в карманы плаща, насмешливо улыбаясь. Выражение глаз его было более, чем странное. Ухажер дрогнул, резиновая дубинка упала на пол.

- Попутного ветра! - пожелал ему Марк.

Окончательно сникнув, неудачливый мститель побрел к выходу. Что-то случилось и с ним. Возможно, дело было все в том же цветке.

И тогда же Марк решил, что ложь чересчур затянулась. Пора было как-то решать все эти вопросы, и, вернувшись к Рите, он без обиняков предложил девушке совершить вполне цивилизованный обмен - цветок на мексиканский кактус, каковой он надеялся выпросить у коллекционера-сослуживца. Увы, Марк пренебрег искусством дипломатии и потому потерпел фиаско. К этому времени Рита успела уже что-то почувствовать. Ее интуиция ничуть не уступала интуиции Вероники. Но если последняя не желала делить Марка с посторонней женщиной, то Рита не хотела делиться ни с кем и ни с чем. Она уже не раз заставала Марка "общающимся" с растением. Как всякая нормальная женщина, она не придала этому особого значения, но как истинная женщина немедленно учуяла конкурента. Поэтому, сама удивляясь собственным словам, она заявила, что цветок дорог ей, как память, что его подарили родители и если они узнают, что он пропал... Словом, Марку пришлось отступить. Рита оказалась непростым орешком. Лакомка, она перепробовала массу мужчин, но Марк, как видно, претендовал на лидирующую роль, ибо на нем она споткнулась. Будучи дамой не только образованной, но и неглупой, она разгоняла туман его слов, пытаясь докопаться до первопричины. Но первопричина таилась за гранью ее понимания, и она не в состоянии была постичь странного сочетания в Марке холода и любви. И то и другое порой совершенно искренне демонстрировалось в ее спаленке. Границу между двумя полярными состояниями, мгновение переброса его настроения - она и пыталась постигнуть. Менялась ее тактика, менялись вопросы. Даже на уроках, а она преподавала литературу, Рита научилась совершенно по-цезарски думать и говорить о разном. Ни Пушкин, ни Лермонтов в простоватом семиклассном изложении не мешали ее психологическим экскурсам в страну внутренней логики. Юрким существом, обнюхивая все встречные углы и столбики, мысль ныряла в мглистые лабиринты, нашаривая и выхватывая нечто смутное, абрисом напоминающее разгадку. В роли зрячего Вия выступало сердце. Вглядываясь в очередную "находку", оно надолго призадумывалось, и чаще всего ответа не поступало вовсе.