Дмитрий Янковский - Третья раса

Турбины взвыли, но энергии, судя по всему, было маловато, чтобы их как следует раскрутить. Да еще и контакт был неважный. Однако я быстро догадался, чем его можно улучшить. Поплевав на штыри, я снова приложил к ним клеммы, турбины взвыли гораздо громче, раскрутились, затарахтели, и тут же звук выровнялся, набрал силу и мощь.

— Есть! — радостно выкрикнул я.

Молчунья из кабины показала мне поднятый вверх большой палец. Я вскарабкался по лесенке и протиснулся за спину водительницы, в кресло стрелка. Она опустила колпак и включила механизм герметичной затяжки. Пока акриловая полусфера сотней микрометрических винтов притягивалась к корпусу батиплана, Молчунья надела перчатку связи, и я услышал голос включившегося синтезатора:

— Начинаю поднимать давление, потерпи.

Уши сдавило, но я несколько раз сглотнул, и на некоторое время стало полегче. Поднятие давления в небольших сухих аппаратах являлось важным фактором увеличения сопротивления глубине. Броня-то не такая крепкая, как у «Валерки», поэтому приходилось компрессировать дыхательную смесь до предела, чтобы хоть немного уменьшить наружный натиск. Однако эта уловка действовала лишь на глубинах до полутора километров, а глубже аппарат все равно придется затапливать забортной водой. В этом случае без жидкостного аппарата никак, но любой разведчик укомплектован двумя сверхглубинными скафандрами линии «СГАК» — они размещались в выдвижных ящиках между нашими креслами. Один я на всякий случай выдвинул. Аппарат оказался жив — его мышцы мерно подрагивали в «рассоле», искусственный организм был полностью готов к применению. А вот я нет — катеттера у меня в спине не было. У Молчуньи, кстати, тоже. Но год назад именно на ней я испытал пусть и варварский, но эффективный способ соединения кровеносных систем. У глухонемой на спине до сих пор остался шрам от надреза моим кинжалом. Однако в этот раз, я надеялся, обойдется меньшим варварством.

Привстав со стрелкового кресла, я поднял створку медицинского модуля и убедился в его комплектности. Кроме прочих полезных вещей, там, как и положено, находились четыре больших пакета с кровезаменителем и трубки с иглами для внутривенного вливания. Это было то, что надо для моего плана.

— Стартуем, — сообщила Молчунья.

Она запустила программу выхода, и перед батипланом расползлись створки затопляемой части шлюза. Гидравлический стапель шевельнулся, выдвинув нас из эллинга, установил на стартовый ложемент и убрал обратно стальную лапу. Створки за нами закрылись, из насосных каналов ударили струи воды. По мере затопления наружное давление быстро нарастало, стенки батиплана заскрежетали, принимая на себя чудовищный вес. У меня мурашки по спине побежали от этого звука. Молчунье-то хорошо, она этого никогда не слышала.

Полностью затопив шлюз, насосы остановились и подали команду на открывание наружных створок.

— Поехали! — предупредила глухонемая, наращивая мощность турбин.

В черноту забортной воды ударили три мощных прожектора «Манты», нас сорвало со стапеля, и снарядом выбросило вперед.

— Полегче там, у руля! — сказал я, потирая ушибленный подбородок. Мне становилось все теплее, хотя согревающиеся суставы зверски ломило, как бывает в теплом помещении после мороза.

— Не бурчи! — отозвалась Молчунья. — Если бы ты знал, как я мечтала вновь оказаться за гашеткой подобного аппарата! Это тебе не катер, барракуда его дери!

Знал я прекрасно, как она об этом мечтала. Примерно так же, как я о погружении в жидкостном аппарате, скорее всего. Так что, пока она не наиграется с этой машинкой, мне благоразумнее пристегнуться. Уж что-что, а ее любовь к усложненному пилотированию была всем хорошо известна. И я не ошибся — только успел пристегнуться, Молчунья без предупреждения еще сильнее разогнала аппарат и закрутила «бочку» в пять оборотов, тут же «мертвую петлю» и несколько боевых виражей.

— Эта «Манта» великолепно слушается, — сообщила водительница. — Пожалуй, лучше, чем «Валерка». Температуру в кабине поднять?

— Да нет, я вроде пришел в себя. А ты?

— Чувствую себя великолепно. Хочется еще погонять «Манту» на разных режимах.

— А какую скорость она выдает?

— Сейчас узнаем.

Она переключила сонар в режим обнаружения дальних препятствий и до отказа выдвинула рукоять сектора газа. Меня вдавило в кресло, как при старте баллистического лайнера.

— Пятьдесят узлов есть, — сообщила она. — Шестьдесят. Продолжаем двигаться с ускорением. Семьдесят.