Андрей Щупов - Полет Ящера

Шумно дыша, я взвесил на ладони свинцовый шар, пропустил меж пальцев поблескивающую цепь. Тела незадачливых разбойничков лежали тут и там, словно желтые сморщенные листья гигантских осин. Никто из них не шевелился. На фоне ульев - этой миниатюрной деревушки - картина представлялась более чем сюрреалистичной. Нашествие великанов на Малую Вязовку… Я криво улыбнулся. Вот и вся твоя правда, отщельничек! Голая и без прикрас! Еще один апокриф всепобеждающего века. Кто на нас с мечом, на того мы с рогатиной. Бежала собачка, бежала, присела и отложила на снег все то, что на самом деле ей хотелось отложить на все человечество. Кто-то понял и запустил в неё снежком. Как водится, не попал.

Пальцы удобнее стиснули смертоносный шар. Дыхание постепенно успокаивалось, глаза сами собой обратились к избушке Виссариона. Бамбуковым побегом новое решение прорастало во мне, пронзая жалость, противоречивые сомнения и прочие атавизмы. В самом деле! Кто сказал, что за преступлением следует наказание? Мифы и легенды розовых романтиков! Истина проще и жестче: за преступлением следует новое преступление. Сорвавшись в пропасть, на полпути не останавливаются.

Разумеется, я не боялся его и не хотел убивать, но… Правильно говорят: человек предполагает, а судьба располагает. Вероятно, это было жестом отчаяния, очередной попыткой вернуться в привычное. Пасечник эту возможность отсекал напрочь. Своими заумными рассуждениями, уверенной интонацией, всем своим осуждающим видом. Именно поэтому я не выпустил из рук кистеня, войдя в избу.

- Виссарион!..

Мне показалось, что он меня не услышал. Во всяком случае, выражение лица пасечника ничуть не изменилось. Стоя возле окна, он преспокойно протирал тряпкой затуманенное стекло - этакий беззаботный человечек в одной клетке с тигром-Более дикую картину трудно было себе представить. Видел же он, что приключилось там на поляне! И наверняка, мудрец этакий, догадывался, зачем я вернулся. Тем не менее, стоял себе как ни в чем не бывало, елозил ветошью по стеклу и, может быть, даже смаковал эти минуты, ясно сознавая, что провоцирует бывшего сокурсника на очередной бедовый шаг.

Я не шевелился, глядя на него во все глаза. Черт его знает почему, но крылся во всем этом необъяснимый гипноз! И стекло под мелькающими руками становилось каким-то удивительно прозрачным - даже вроде как раздавалось немного вширь. Словно и не стекло протирал Виссарион, а то, что простиралось сразу за ним. Самым загадочным образом в упрятанном между рам экране прорисовывались детали, которых в принципе не могло быть. Мне отчаянно захотелось прищуриться, уколоть себя булавкой. Потому что видел я уже не ульи и не лесную чехарду, - видел нечто чужое и в то же время удивительно знакомое: квартиру с потертой мебелью и бордовым ковриком на полу, поцарапанное фортепьяно у беленой стены, пару блеклых картин и рыжего кота, что сидел на столе под лампой.

Мне стало не по себе. Неожиданно я припомнил, что подобно Гоше-Кракену Виссарион тоже ходил некогда в музыкальную школу. Даже играл что-то на выпускном студенческом вечере. И, вспомнив о его музыкальном прошлом, сразу узнал квартиру. Это была комнатка Виссариона. Он жил в ней ещё в те далекие времена, когда мы приятельствовали. И вот на том зеленом диване мы не раз сиживали, коротая время за беседой. А назойливо пристающего рыжего кота я отпугивал мысленными щелчками. Животное было чуткое - тотчас обижалось и уходило. И теперь все вновь всплыло за протираемым ветошью стеклом. Зачем? Почему?.. На секунду мне даже показалось, что я слышу заоконный шум города - того давнего, навечно убежавшего в безвозвратное прошлое. Шумел ветер, верещали мальчишечьи голоса, и чья-то радиола.бухала песенными аккордами Юрия Антонова. Я глядел, боясь нечаянным движением вспугнуть видение. И все-таки вспугнул. Совершенно необъяснимо Виссарион вдруг переместился. Из избушки в свою квартиру. То есть по-прежнему, он протирал чертово стекло, но стоял почему-то уже с тон стороны, став удивительно далеким и даже внешне разительно переменившись. Да, да! Он стал другим! Просветлели вечно-печальные глаза, исчезли ранние морщины, - Виссарион бесспорно помолодел…

В груди вновь вскипела бешеная волна. Этот отшельник сумел таки перехитрить меня! Обвел вокруг пальца, не приложив ни малейшего усилия!

С рыком я взмахнул рукой, и свинцовый шар, разбив окно, вылетел наружу. И все тотчас пропало. Квартира, поцарапанное фортепьяно, Виссарион со своей серенькой тряпицей. Я видел то, что и должен был видеть - разбитое стекло, а за ним - ровные ряды ульев, неподвижные тела разбойников и черную кромку леса. Возможно, это тоже был выбор. И я его сделал.