Андрей Щупов - Выхожу один я на рассвете

- Лучше бы глобус России придумали! - С пылом восклицает майор. - Венгрия себе глобус сделала, даже Латвия не поленилась, а мы по-прежнему ушами хлопаем.

- У Венгрии с Латвией комплекс стран-крохотулек. Успокаиваю я. - А мы с Аляской и прочими колониями - стабильно одну пятую света занимали. Нам, кстати, и глобус маловат, - на обоих полушариях торчим.

- Это точно! - Майор вздымает к потолку кулак. - Уж будь уверен, на их Тауэры с Бастилиями у нас найдутся свои Лефортово с Крестами!

Он прочувствованно вздыхает. По глазам его видно, что военруку страшно хочется встать и спеть пару куплетов из какой-нибудь задушевной песни - например, из государственного гимна или чего-нибудь столь же трагичного, но майор берет себя в руки. Вместо гимна я слышу очередную отповедь человечеству:

- Я, Тем, в Париж как-то ездил, хронику военную в музее смотрел, так про нас там ни слова, представляешь! Ты думаешь, это мы Берлин брали? Ничего подобного! Оказывается американцы с де Голлем. Будто и не было ни Курской Дуги, ни взятия Померанского вала. И война у них эта называется Неизвестной. У нас - Великая Отечественная, а у них Неизвестная. - Глаза военрука воинственно сверкают. Ничего... В один прекрасный день и они прозреют!

- Конечно, прозреют... - Я ширкаю носом. - А ведь я у вас помощи пришел просить.

- Помощи? У меня?

- Увы... - Я коротко излагаю свои проблемы. Военрук слушает молча и сосредоточенно. Желваки на его щеках чуть шевелятся, как у пережевывающего сено быка.

- Значит, нужна вооруженная поддержка? - Он смотрит на меня абсолютно серьезно и ехидничать вовсе не собирается.

- Похоже, что так, - я уныло киваю. - Дуэль, конечно, дуэлью, но сами знаете, по каким сейчас правилам играют.

- Хрущевка на Репина, говоришь? - Майор задумчиво хмурит опаленные сединой брови, и тень военрука становится на мгновение тенью отца Гамлета - столь же грозной и могучей. Ладно... Что-нибудь придумаю, Тема. - Он шумно дышит. - Они считают, войну - де Голль с Рузвельтом выиграли, а вот хренушки! Пора напомнить им кто и за что дрался...

Командный голос его мечется по квартире, а черная тень разрастается во всю стену, взбирается на потолок и дотягивается до лампы. Майор заглядывает в чулан и достает из простенка мелкокалиберную винтовку ТОЗ-8. Любовно оглаживая ее тряпочкой, глубокомысленно изрекает:

- Мы, Тема, должны жить так, чтобы даже наши враги нас уважали! Взгляни на эту старушку. Ты не поверишь, но со ста шагов я попадал из нее в комаров. Влет сбивал стервецов!.. Он ласково смотрит на меня. - Как насчет ужина? Бутерброд с маслом и сыром?

Я мужественно киваю. Мы идем на кухню и там выясняется, что ни сыра, ни масла у майора нет. Есть только хлеб, и по знакомой схеме мы скоренько сооружаем тюрю. Выхлебываем по тарелочке, жмем друг другу руки и мирно расходимся.

В сущности ничего конкретного мне не обещано, однако на душе все же становится легче. То ли от слов майора, то ли от чудодейственной тюри. Медленно и торжественно я спускаюсь по ступеням. Сквозной подъезд сипит и клокочет - все равно как горло каменного великана. Продуваемое постоянном ветром, оно давно простужено - и петь более звучно не в состоянии.

Выйдя во двор, я просветленно наблюдаю, как галдящие двухметровые подростки носятся вокруг песочницы, швыряя друг в друга охапками листьев. Их подруги, четырнадцатилетние пигалицы, ведут себя более степенно - с пивом и сигаретками сидят на лавочке, вполголоса обсуждают достоинства и недостатки своих кавалеров. Слегка русский мат касается моего тонкого слуха. Из груди вырывается ностальгический вздох. Хорошая пора - детство! Лотерейный билет в придачу к вороху надежд.

Я бреду мимо киосков и насупленных тополей, мимо связанных собственными руками влюбленных парочек и разрисованных заборов. Небо хмурится, и задувает пахнущий шашлыками ветер, но перед дуэлью все кажется величественным и прекрасным.

- Четки! - Кричит женщина у лотка. - Четки из сандалового дерева. Натуральные!

Ее багровое, похожее на тарелку лицо видится мне загадочным и томным. Кто-то стареет без труда, а кто-то воюет со временем всеми доступными способами. Чудно, но старость тоже способна объединять людей. Как общая беда, как единая лодка с пробоиной в днище. Хочешь, не хочешь, а вместе со всеми вынужден вычерпывать воду. И друзья, состарившиеся подле вас, - друзья вдвойне и втройне...

Трескуче покашливают небеса. Дождь начинается благородно и неторопливо. Давая возможность разбежаться, выдает легкий предупреждающий душик и только потом принимается хлестать в полную силу.