Андрей Щупов - Заблудившиеся на чердаке

Сколько же невинной воды утекло с тех пор! Евгений Захарович цеплялся за годы, как тонущий цепляется за кромку льда. Увы, прорубь тянула его на дно. С покорностью приручаемого щенка ему пришлось перенять законы взрослого мира. Он научился врать и поддакивать, ежиться под душем и потеть на банных полках, пить горький кофе и любить мясо. Он не уверовал в необходимость творимого, однако уже и не сопротивлялся. Окружающие не баловали объяснениями, а слово "человек" звучало все также гордо и назидательно. По общему негласному мнению жизнь считалась прекрасной и вполне разумной, и он вынужден был с мириться с подобным выводом, так как иного пути не предлагалось. И происходило странное: с каждым днем наблюдаемый круговорот бессмыслицы казался ему все более правильным и закономерным. Война с микробами вошла в привычку, и душ чередовался с ванной, а ванна с сауной. Многочисленный бациллоподобный народец не собирался так просто сдаваться. Воздушная атмосфера была для них голодным океаном, а люди представлялись лакомыми уютными островками. Трепеща крохотными крылышками, они пикировали на случайных прохожих, с воинственным кличем столбили занятую территорию. Таким образом они отвоевывали право на жизнь и, обустраиваясь в расщелинах пор, в паху и под мышками, с яростью принимались за созидание материального благополучия, вспахивая благодатную целину, возводя первые бревенчатые лачуги, а следом за ними - панельные многоэтажки. И все у маленького народца ладилось. Женщины - или кто там у них - ежесекундно рожали, младенцы-акселераты, посучив ножками, ползли, поднимались и присоединялись к трудягам-родителям. Поколения сменяли уходящих, ширились кладбища, мгновения складывались в счастливые эпохи, и с провидческим трепетом умнейшие из умнейших вглядывались в недалекий час катастрофы, предупреждая о болезнях и войнах, о возмездии неправедным и судном дне.

В самом деле, никто еще не опроверг того невысказанного предположения, что на теле человека способны возникать разумные цивилизации. Никто... И почему бы не поверить, что они в самом деле возникают? И может быть, жизнь их ничуть не хуже нашей. Ничуть и не лучше. Но наше чистилище еще впереди, чистилище для микромиров устраиваем мы сами. Потоки пенной воды обрушиваются на наши тела, уничтожая удивительные города, смывая многовековой труд, унося в крестовину стока мириады гибнущих существ. Кто знает, возможно, самые неряшливые из людей достойны звания спасителей чужой культуры. И можно ли гордиться чистотой, когда знаешь какой ценой она достается?..

Нырнуть под холодный душ - значит, нанести иммунной системе оплеуху. Добрую, бодрящую оплеуху. Евгений Захарович отключил горячую воду и, поворачиваясь под режущими морозными струями, порывисто задышал.

Черт с ними - с цивилизациями! Такова жизнь. Она произрастает из смерти, предлагая принцип "кто кого", не позволяя выбирать. И как ни странно, большой необъятный мир подчиняется ей. Может быть, потому, что жизнь - еще более необъятна, и мир - всего лишь частица, составная деталь, которая есть, но которой с таким же успехом могло и не быть. Потому-то человек и машет на все рукой. Явно или неявно, но незыблемое таится вне его разума, а он - никто, он - крупинка, и это не просто обижает, это оскорбляет. Человек вспоминает об упрямстве, человек стремительно превращается в эгоцентриста, мечтая перевернуть все с ног на голову, и где уж тут задумываться о параллельных цивилизациях, о возможности сосуществования с меньшими собратьями.

Выбравшись из-под душа, Евгений Захарович обтерся полотенцем и, не одеваясь, проследовал в комнату. Остановившись перед открытой форточкой, глубоко вздохнул. Сейчас он ощущал себя парусом, наполненным ветром. Вот так бы и надобно жить - без паранджи, без потного залатанного белья. Какое наслаждение - дышать кожей! Вольное тело - особая категория! И что может быть стыдного в воле? Разве не удовольствие - шагать по траве или песку босиком, шагать, ощущая ласковый массаж ветра?.. В чем провинилось человеческое тело, что его заточили в долгосрочную тряпичную тюрьму? Или это обычное ханжество, помноженное на традиции и вездесущее неблагополучие?..

Давным-давно, лет, может быть, семь, а то и восемь назад Евгений Захарович очутился в компании приятелей на диком пляже. Было это в Крыму, и революционные новации только-только входили в умы людей. "Диких" в то время называли чрезвычайно просто: нудисты-придурки, а то еще и похуже. Пляжи их обходили стороной, исподтишка снимая на фотопленки, а, заговаривая о "голом" побережье, не забывали сплевывать на землю. На одном-то из таких пляжей они и очутились.