Филипп подхватил мейстера на руки, с драгоценной ношей направился к выходу. Поравнявшись с Отоном, Эрнё поднял на него томные сверкающие глаза и кивнул.
- Вот поэтому я спокоен, - сказал он. - Я раздаю долги.
- Ненормальный! - Граховски умудрился покрутить пальцем у виска. - Пойдем баиньки. Сегодня я буду твоей нянькой, хотя, надо полагать, Алекс тоже примажется...
Эрнё засмеялся и прокомментировал:
- Совершается вынос тела. Вход к покойному за сотню форинтов, совсем недорого.
- Не говори так, - упрекнул цыган, и они удалились.
Из незначительных событий следующих спокойных дней Отону сильнее всего запомнился разговор с Марком. Стивенс оказался на редкость интересным собеседником; он считался парнем Кристины в бытность ее человеком, успел побывать секретарем у Наби, кратковременным любовником у Алекса да еще, кажется, и Аллана впридачу. Выяснилось: с Эриком они одногодки, но если Мелиодис был сенсей, строгий и справедливый, то Стивенс подкупал своей ненавязчивой вежливостью.
Отона коробила одержимость апостолов.
- Зачем принимать такое горячее участие в судьбе изучаемых объектов, если можно наблюдать со стороны? Вот вы называете себя учеными - зачем же тогда все эти разговоры о ложе внутри ложи и так далее?
- Будь я действительно ученым, я бы сказал вам, что тут обычные научные методы неприемлемы, - парировал Марк. - Но моя история другая. Я просто болен.
- Простите? - не понял Отон.
- Я болен этими созданиями, я не смог бы жить вдали от них при всей их кровожадности, аморальности и прочем, в чем вы их втайне обвиняете.
Пораженный, Бендик не знал, что ответить. Мишель и Клара, не принимавшие участия в споре, выжидательно смотрели на него.
- А мне вы показались вполне нормальным, - наконец, выдавил молодой человек. Апостолы без стеснения расхохотались.
- Аж слезы выступили! - задыхаясь, простонал Мишель, полез обниматься. Клара шутливо стегнула его по спине сорванной веткой, и француз с причитаниями отпрянул.
- Обними лучше меня, - сохраняя непроницаемое выражение лица, присоветовал Марк.
- И все-таки, - Отон подыскивал аргументы, - если вы осознаете, что больны, почему бы вам не излечиться?
- Вы сказали банальность. Если я последую вашему совету, я буду буднично здоровым человеком, в то время как болезнь, отклонение - это иные формы жизни. Кто знает, какой зародыш разовьется из моего больного сознания?
- Ну прямо герой, - восхитился Мишель, - перед вами, друзья, сидит великий мученик науки.
- Вы трое еще слишком молоды, чтобы понять это чувство, - хладнокровно заметил Стивенс. - Когда-нибудь, ближе к старости, вы вспомните мои слова.
- А причем тут старость? - не удержалась Клара, которой сама мысль об этом казалась отвратительной.
- При том, что вы непоправимо изменитесь. В юности вы были примерно на одном уровне с вашими кумирами, более того - вы были полезнее и нужнее. Старея, вы поглупеете, опуститесь морально и физически, и еще будете считать, что вам повезло, если жизнь опустошит вас только наполовину. Вы посмотрите на них новыми глазами, все сильнее вас будут мучить зависть и ненависть, а ваша любовь станет чересчур уж хрупкой и сентиментальной. В один прекрасный день вы обнаружите, что сами приковали себя к этим идолам, и теперь не в состоянии уйти. Вот это я и называю одержимостью.
- Нда... - сказал Мишель после неловкой паузы. - Перспективочка так себе.
- А вы, оказывается, злой человек, Стивенс, - с удивлением добавила Клара. - Не в обиду вам.
- Представьте, никогда я не хотел стать вампиром. Мне довольно было находиться рядом с ними, прикасаться к их колдовскому миру, наслаждаться их присутствием. Даже боль, подаренная ими, отличалась от боли, которую причиняет жизнь. Мне хватало того, что я имел. Но когда вы, Клара, точно установили, что из-за своего положительного резуса мне вампиром не бывать, что-то перевернулось в моей душе. Как будто меня примиряло с ними знание, что, попроси я, - и сам стану таким же вечным, юным, сильным. Я имею право на капельку мести, - закончил Марк, улыбаясь своей бледной улыбкой.
- В одном вы ошибаетесь, - неожиданно заявил Отон. - Они не вечные и не сильные. Да и собственная юность уже давно кажется им несуразной...
Лакуна.
В тот эпохальный вечер вампиры почти в полном составе набились в гостиную, но светский разговор как-то не клеился: подавленное настроение Глигора, которое он откровенно демонстрировал, передалось и остальным. Наконец Ирен зорко огляделась и высказала вслух то, о чем думали многие:
Читать дальше