Роберт Хайнлайн: Весь Хайнлайн. Кот, проходящий сквозь стены

— Но ведь это одно из основных правил юстиции, Ричард! Жену нельзя принудить показывать против мужа. Это знает каждый.

— Вопрос только в том: знает ли об этом Менеджер? Компания утверждает, что у данного поселения только один закон — закон «Золотого правила» и что инструкции Менеджера — лишь практическое истолкование этого закона, то есть подзаконные акты, меняющиеся в строго определенных рамках, к тому же, только по указанию самого Менеджера. Гвен, я не знаю! Окружение Менеджера вполне может решить, что ты главная свидетельница Компании!

— Я не желаю этого! Не желаю!

— Спасибо, любовь моя! Но давай подумаем: если потребуются показания, то каковы они должны быть? Итак, предположим: меня ошибочно обвиняют в смерти мистера… скажем, мистера Икс. Этот мистер Икс — незнакомец, подошедший к нашему столику в тот момент, когда ты вышла в дамскую комнату. Так что же ты видела?

— Ричард, я видела, как ты его убил! Я видела это!

— Но следователь будет спрашивать во всех подробностях. Видела ли ты, как он подошел к нашему столику?

— Нет. Я его не видела, пока не вышла из дамской комнаты и собралась подойти к нашему столику, но заметила, что на моем месте кто-то сидит. Я даже испугалась немного!

— Прекрасно, вернемся немного назад и снова повторим, что ты видела.

— Ну… я вышла из женского туалета и повернула налево, в сторону нашего столика. Ты сидел ко мне спиной, так? Ты же помнишь это?

— Неважно, что помню я. Говори лишь о том, что помнишь сама. На каком ты находилась расстоянии?

— Я не знаю… Возможно, в десяти метрах. Я бы могла отправиться туда и измерить. Разве это имеет значение?

— Если будет иметь, то измеришь! Итак, ты видела меня с расстояния в десять метров. Что я делал? Стоял? Сидел? Двигался?

— Ты сидел спиной ко мне.

— Ты видела спину, освещенную очень ярко. Но почему ты думаешь, что это был именно я?

— Ричард, ты что, нарочно все осложняешь?

— Да, поскольку и следователи тоже нарочно все осложняют. Так как же ты меня узнала?

— Но ведь это был ты, Ричард! Я знаю твой затылок так же, как твое лицо! К тому же, когда ты встал и подошел к нему, я увидела твое лицо!

— Ну ладно, ты вышла и увидела мою спину. Так что же я сделал потом? Встал?

— Нет, нет. Я увидела тебя за нашим столиком и кого-то напротив, на моем стуле. Я просто остановилась и стала смотреть.

— Этот человек был тебе знаком?

— Нет, я его никогда раньше не видела.

— Опиши его.

— Но я не смогу… точно.

— Маленький? Высокий? Возраст? Борода? Раса? Одежда?

— Я же не видела его стоящим. Но он ни юноша, ни старик. По-моему, бороды не было.

— А усов?

— Не знаю.

(Я-то знал: усов не было. Возраст — около тридцати.)

— Раса?

— Белая. Светлая кожа, но не блондин шведского типа. Ричард, не было времени на разглядывание всех деталей. Он угрожал тебе каким-то оружием, а ты выстрелил в него и вскочил, когда подбежал официант. Я повернула назад и дождалась, пока его унесли.

— Куда они его унесли?

— Я не знаю точно, так как была в дамской комнате и дверь за мной захлопнулась. Они могли его занести в мужской туалет на другой стороне холла. Но там есть и другая дверь с надписью: «Только для персонала».

— Ты видела, что он угрожал мне оружием?

— Да. И ты тогда выстрелил в него, вскочил, схватил его оружие и спрятал в карман как раз в тот момент, когда официант подбежал к нему с другой стороны.

(Ого!)

— В какой карман я положил то, что взял?

— Дай мне подумать. Надо мысленно туда вернуться. В левый карман. В левый наружный карман пиджака.

— Как я был одет?

— В вечерний костюм, мы ведь зашли туда после театра. Белая манишка, серый пиджак, черные ботинки.

— Гвен, чтобы не будить тебя, я разделся в гостиной и повесил одежду в плсляной шкаф прихожей, собираясь убрать ее в гардероб попозже. Не затруднит ли тебя открыть шкаф и извлечь из левого наружного кармана того самого пиджака, что был на мне вчера вечером, «оружие», которое я туда упрятал?

— Ну…

Она запнулась и торжественно, как ребенок, исполнила то, о чем я попросил. Вернувшись через минуту, она протянула мне бумажник незнакомца.

— Это все, что я там нашла.

Я взял бумажник.

— Вот это и есть «оружие», которым он мне «угрожал»!

Я показал ей мой правый указательный палец.

— А вот оружие, из которого я в него выстрелил, когда он направил на меня свой бумажник.

— Не понимаю!

— Поверь мне, именно поэтому криминалисты придают гораздо больше значения очевидным фактам, нежели показаниям очевидцев. Ты — идеальный «очевидец», интеллигентный, искренний, жаждущий сотрудничать и вполне честный. Ты описываешь ту визуальную смесь, которую якобы видела, или полагаешь, что видела, и, собрав все бывшее в поле твоего зрения, ты подтвердила «увиденным» свои предположения о случившемся. Смесь эта в твоем воображении стала уже как бы истинными воспоминаниями: сведениями «из первых рук непосредственной наблюдательницы». Но ведь ничего такого не было!