Ричард Матесон - Какое бесстыдство!

— Это вы так пьете?

Каслмолд воткнул иголку себе в ладонь.

— Не у каждого такой шикарный бар, — горделиво сказал он. Этот бар мне подарил сам губернатор. За службу. За поимку пом-банды.

Уэйд погружался в нирвану. Он решил, что пора уходить.

— Пом-банды?

Каслмолд присел на краешек стула.

— Это сокращенно от… хм… помидорной банды. Шайка преступников, которые пытались выращивать и продавать помидоры.

— Ужас, — пробормотал Уэйд.

— Да, это было серьезное дело.

— Серьезное. По-моему, с меня хватит.

— Может, ершичка? — сказал Каслмолд, поднимаясь, чтобы нажать кнопку.

— Довольно, — повторил Уэйд.

— Ну как? — спросил Каслмолд.

Уэйд заморгал и затряс головой, разгоняя туман.

— Хватит, — сказал он, — у меня голова кружится.

— А сейчас как? — спросил Каслмолд.

Уэйд почувствовал, что ему становится еще жарче. Казалось, по венам бежит огонь. Голова шла кругом.

— Хватит! — крикнул он, силясь подняться.

— А теперь каково?

— Хватит!

Уэйд хотел выдернуть иглу, но рука онемела и не двигалась.

— Выключите, — вяло проговорил он.

— А теперь как? — выкрикнул Каслмолд, и Уэйд почувствовал, как пламя охватило все тело. Он попытался встать, но не смог. Голова отяжелела, глаза закрылись. Каслмолд выключил «бар».

Звук. Мозг попытался осознать его. Казалось, голова зажата между двумя раскаленными камнями. Уэйд открыл глаза. Комната плыла в какой-то дымке. Он потряс головой. Ему показалось, что мозги зазвенели. Пелена начала рассеиваться. Он увидел Каслмолда за столом.

Тот жрал.

Комиссар наклонился вперед, лицо его было темно-багровым. Казалось, он совершает некий плотский обряд. Его глаза не отрывались от продуктов, лежавших на салфетке. В руке он держал фляжку, и она стучала о его зубы, когда Каслмолд делал глоток, содрогаясь всем телом и громко причмокивая губами.

Он отрезал себе еще ломоть ветчины и заложил его между двумя галетами. Дрожащей рукой он поднес бутерброд к мокрым губам, откусил и начал громко чавкать. Глаза его сверкали лихорадочным блеском. Лицо Уэйда скривилось от омерзения. Он неотрывно смотрел на комиссара. Тот время от времени бросал взгляд на какие-то фотографии и снова жевал.

Уэйд попытался пошевелить руками. Они одеревенели. С великим трудом он выдернул иголку из ладони. Комиссар ничего не слышал. Он всецело предался оргии чревоугодия.

Уэйд попробовал пошевелить ногами. Те были словно чужие. Он понял, что просто упадет ничком, если встанет. Он впился ногтями в ладонь. Никаких ощущений. Затем он мало-помалу начал чувствовать боль, которая прояснила голову.

Уэйд продолжал наблюдать за комиссаром. Каслмолд смаковал каждый кусочек и вздрагивал всем телом. Уэйду показалось, что комиссар совершает плотское действо с пачкой галет. Он собрал всю свою волю, чтобы прийти в себя. Ему необходимо вернуться домой.

Каслмолд прикончил галеты. Водя по бумажке слюнявым пальцем, он собрал крошки, а потом слизал их языком. Затем он перевернул фляжку над разинутым ртом, и оттуда упало несколько капель.

Он вздохнул и положил фляжку на стол. Снова посмотрел на фотографии, оттолкнул их и откинулся в кресле. Через несколько минут голова его упала на грудь, и по комнате разнесся громовой храп.

Уэйд все никак не мог совладать с собой. Он встал и, шатаясь, двинулся к столу Каслмолда. Голова кружилась. Он обошел стол и, уцепившись за кресло Каслмолда, попытался прийти в себя. Тут его взгляд упал на фотографии на столе.

Это были фотографии продуктов. Кочан капусты, жареная индейка. На некоторых снимках полуобнаженные девицы протягивали зрителю помидоры, зеленый лук, сушеные апельсины.

— О, господи, скорее обратно! — пробормотал Уэйд. Он уже почти дошел до двери, когда понял, что не знает, где находится его машина времени. Ему пришлось вернуться к столу Каслмолда. Он присел и начал выдвигать ящики. В самом нижнем он нашел то, что искал — странную трубку-пистолет.

— Вставайте, — сказал он сердито, пихнув комиссара в плечо.

Ничего не понимая, Каслмолд уставился на Уэйда. Он попытался улыбнуться, и с его губ слетела крошка.

— Послушайте, молодой человек!

— Молчать! Вы отвезете меня к моей машине времени.

— Погодите, надо…

— Немедленно.

— Не шутите с этой штуковиной, — предупредил Каслмолд. — Она опасная.

— Вставайте и пошли к вашей машине.

Каслмолд вскочил и двинулся к двери. На полпути он вдруг схватился за живот и согнулся пополам.