Андрэ НОРТОН - ДУХИ ВРЕМЕНИ

Талахасси вернулась к скамье и села. Она догадывалась, что Идайзи посмела явиться так дерзко лишь для сбора интересующих ее сведений, поскольку была достаточно коварна и при этом самонадеянна, чтобы предпринять такую акцию. Память Ашаки подсказала многое относительно Идайзи, но среди этого не было ничего хорошего.

У главного входа в дальнем конце бассейна возникло движение, когда стройная женщина в шафранно-желтом наряде и маленьком дорожном парике решительно вышла вперед, в то время как ее эскорт задержался у ворот. Талахасси не поднялась, чтобы приветствовать ее. Положение Ашаки было гораздо выше, чем положение этой самонадеянной особы. В старые времена, до того, как был пересмотрен этикет двора, эта женщина должна была ползти на четвереньках и целовать ремешок сандалии принцессы. В ее жилах не было ни капли настоящей Крови.

Даже если не анализировать эмоции, возникшие из воспоминаний, Талахасси чувствовала, что отрицательные эмоции преобладают. Даже сам вид привлекательного разукрашенного лица Идайзи тотчас же вызвал вспышку ярости.

Женщина была очень красива, с точеными чертами лица, прекрасно очерченными губами. Хотя она была миниатюрна и изящна, однако имела великолепную осанку и держалась с той прирожденной уверенностью, какую дает женщине красота. Какими бы презрительными не были воспоминания Ашаки, Талахасси осознала, что принцесса всегда понимала, какую привлекательность Идайзи имела для ее слабовольного кузена и как это совершенство плоти легко могло вертеть им в своих целях.

– Я вижу тебя, Идайзи. – Талахасси-Ашаки приветствовала гостью не как близкий – близкого, не как равный – равного, а скорее как члена Рода – второстепенного по положению. И она увидела мгновенно спрятанную вспышку в глазах Идайзи. Как будто что-то в Талахасси теперь разожгло ненависть, проецированную другой.

– Великая Леди принимает свою служанку. – Голос был мягкий, не содержащий и намека на гнев. Талахасси должна была признать, что Идайзи превосходная актриса.

На дорожке позади раздался стук сандалий и ботинок.

Девушке не нужно было оглядываться, чтобы узнать, выполнили ли ее распоряжения. Подошли Джейта и Херихор. Она не хотела встречаться лицом к лицу с этой…, этой гадюкой без свидетелей, которым могла бы доверять.

– Приветствую тебя, Дочь Эпидемека, – продолжала Идайзи. – И тебя, главнокомандующий Севера. – Она кротко улыбнулась. – Какая же крайняя необходимость возникла, что тебя отозвали с твоего поста, тогда как Солнце Славы Налдамак не с нами?

– Я и не представлял себе, леди, что твой интерес к военным делам так высок. – Голос Херихора был холоден.

Она только улыбнулась, дружественно и снисходительно.

– Разве мой лорд не защищает также и нашу землю? – мягко противопоставила она. – Как его жена, я многому научилась.

«Этому ты учишься, – подумала Талахасси, – или, пожалуй, более правильно будет, что это он научился у тебя!»

В ней шевельнулось беспокойство. Идайзи не пришла бы сюда бесцельно. Так пусть побыстрее выкладывает им суть дела. Хотя она могла доверять своей второй памяти, однако вокруг этой женщины было что-то, что являлось угрозой, которую следовало побыстрее убрать. Это могло быть против правил этикета и обычая, но она решила теперь обойтись без них.

– Ты домогалась встречи со мной, Идайзи, – прямо сказала Талахасси, – и для этого должна быть причина.

– Беспокойство о твоем благополучии, Великая Леди. В Новой Напате ходят слухи, что ты тяжело больна…

– И? – Талахасси осознала этот испытующий взгляд, которым та окинула ее. Она задавала себе вопрос, что же на самом деле было сообщено Идайзи о том, какой будет ответ со стороны врагов на это вторжение в другой мир? Подозревали ли они о настоящем положении дел – смерти Ашаки? Если так, Идайзи должна быть теперь смущена, хотя она и не выказала ни единого следа удивления. – Слухи, – обдуманно продолжала она, – часто порождены и вскормлены ложными сообщениями. Как ты видишь, я вполне здорова. Как одна из обладающих Талантом, я удалилась для обновления своего духа – всем известно, что время от времени это полагается делать.

– Когда Солнце Славы и ее сестра по Крови обе удалились и никто не был послан держать Жезл, возникло беспокойство. – Рот Идайзи все еще улыбался, голос оставался тихим и кротким, но Талахасси хотелось бы прочитать намного больше в этих опущенных глазах.

– И к кому должен был перейти Жезл, – спросила Талахасси, надеясь, что ее голос так же обманчиво мягок, как и голос собеседницы, – принимая во внимание, что не оставалось ни одного чистокровного из Рода, чтобы положить руку на него?