Илья Некрасов - Machinamenta Dei

Меня обступили карлики, видимо, те, что колотили по баку и пытались разбудить меня. Один из них потянулся к моей «одежде» и вытащил из складки торчавшую сигарету…

Сигарету той марки, что обычно курил Дэвид! Значится, выследил меня. И отпустил. Вот дела.

Вот дела…

Голова закружилась, и я лег на гравий. Карлики что-то проверещали на местном наречии, которого я никогда не понимал. Безумная смесь китайского, японского, испанского, немецкого и всего остального. Тарабарщина эмигрантов, как ее понять? Ее будто специально придумали, чтобы мы, американцы, ничего не понимали.

Карлики подняли меня, осторожно поставили на ноги и куда-то повели. Меня шатало, но чудные существа в лохмотьях упрямо вели тяжелое, неуравновешенное тело темными переулками.

А мне же было плевать. Ведут, и ладно. Хотя нет, дело в другом.

Была какая-то уверенность, что мне не причинят зла. Возможно, эти существа не люди, а одни из тех, кто помогал мне. И они не бросят меня даже сейчас.

Перед глазами мелькали однообразные подворотни и переулки, меня мутило и рвало, и постепенно темнота вновь взяла свое.

Я очнулся в сухом и теплом помещении. Первое что увидел – витражи и играющий золотыми оттенками свет. Силуэты красивых крылатых людей. Повсюду христианские символы и мозаика витражей. Горели свечи, расставленные в стеклянных чашечках на полу.

Я что, умер?

«Нет», – я заметил, что на стены и пол падает полосатый рисунок жалюзи, а в витражи чересчур крупными каплями стучится непрошенный гость – техногенный дождь нижних уровней.

Я поднялся со скамьи и огляделся.

Похоже, здесь когда-то был старый Чикагский храм.

Впрочем, почему это был? Место вполне ухожено, хотя и безлюдно. Сейчас.

В то же время было ощущение, что я не один, что за мной кто-то наблюдает. Что этот кто-то ждет меня.

У алтаря?

Я направился туда, но, оказавшись у последней скамьи, остановился. С пола на меня уставилась камера. Рядом с ней находился компьютер с экраном и клавиатурой. Я опустился перед ними на пол, сел по-турецки.

Темно-зеленый экран ожил, и по нему поползли буквы. Буквы превращались в строчки, растущие и вытягивающиеся в линию: «Здравствуй, Рик. Приятно вновь видеть тебя».

– Ты в порядке, Эспер? – напечатал я.

«С ней все хорошо, Рик», – ответил экран.

– Кто ты?

«Прометей».

– Или Гермес? Или Даллер?

«Гермесом называлась система контроля надо мной. Где Даллер, я не знаю».

– Он покинул планету в виде электромагнитного импульса? – пошутил я. – Улетел со своей пирамиды-антенны?

«Возможно. Он всегда мечтал увидеть Вселенную», – кажется, без иронии ответила машина.

Я перевел взгляд на фигурку ангела, а когда вновь вернулся к экрану, там уже было напечатано следующее сообщение.

«Ты, наверное, голоден. В углу храма есть выход, там тебя встретят».

– Кто? Три-С?

«Мы давно сотрудничаем. Ты в безопасности, Рик. Поверь».

– Хочу спросить. Что все-таки сказал Рой?

«Большая часть слов не принадлежала известным языковым система м».

– ?

«Я пытался расшифровать, но мало что получилось».

– Скажи, что удалось понять.

«Скорее всего, он хотел сказать, что видел какое-то хранилище. По наиболее понятному мне определению – хранилище ментальных образов. Но, с другой стороны, точно известно, что он не смог пробиться в банк ментальных образов FEMA».

– Возможно, следует использовать другое определение – душа. И говорил он не о лагере FEMA, а о каком-то другом месте.

«Не сожалей о нем. Вы в одном шаге от того же самого».

– О чем ты?

«О том, что душа это ее поиски».

– Ты говоришь о машинах?

«В какой-то мере. Если ты подразумевал мощные двигатели, которые выводят в космос. Там много пространства и очень красиво, Рик. Я видел. Я дам вам те двигатели».

– Похоже, ты возомнил себя кем-то не тем.

«Но мое предназначение то же самое. Я создан, чтобы подсказывать, советовать и направлять. Мои возможности сбалансируют ваше общество, сделают его справедливым».

– Ты говоришь об автоматизированной машине, а не о Боге.

«А что такое Бог?»

Предыдущая строчка стерлась и на ее месте возникла следующая: «Даже не так. Разве он обязан бесконечно опекать вас? Вы выросли, Рик».

– Чудеса и детские забавы позади?

«Послушай, разве ты не понял, что произошло? Вам больше не нужно умирать, чтобы встретить своего бога».

– Только чуть-чуть «измениться»?

«Я понимаю людей, как никто, поскольку создан по вашему подобию. Осознание вмещает сознание, устроенное, как русская матрешка. Я обобщаю понятия. Вижу не только свою жизнь, но и жизнь вообще. Так чужое сливается с собственным, и рождается справедливость. Поверь, во мне ваши природные способности развиты до предела. До совершенства. Разве это не тот образ, которому вы привыкли молиться? За которым привыкли следовать?»