Андрей Кокоулин - Нея

Странно.

Виктор поднялся. Подумал, что, наверное, за семнадцать лет накололся бы от тоски на какой-нибудь шип. Висел бы сейчас…

Бр-рр, воображение дурацкое. Это ж нельзя.

Ежась, он посмотрел на обновленные данные медикарты Неграша: эрозивный гастрит, дуоденит, парез желудка, скорее всего, вызванные поеданием сырого пумпыха. Заниженная масса тела. Сросшийся перелом пальца на ноге. Миопия. Пародонтоз. Причина смерти — субарахноидальное кровоизлияние в средний мозг.

Шел, почувствовал дурноту и умер.

А куда шел? Зачем? Впрочем, не стоит ему здесь лежать.

Виктор схватил труп за ворот рубашки и потащил за собой к станции. Дважды отдыхал, один раз свернул не туда. Вспотел. Тряпочка упала с глаз Неграша, и, казалось, он удивляется своему последнему путешествию: как так, давно мертв, а небо плывет, меняется, и шпили кланяются и отступают.

Подумав, Виктор сразу свернул к кабинке, приподнял, перевалил окаменевшее тело на ребристый пол — глухо стукнули затылок и пятки.

— Так, — сказал себе, — это сделал.

От усталости и голода его зашатало, и он сходил на делянку, выбрал пумпых поспелее. Холодный, сладковатый. От ледяной мякоти свело зубы.

Пумпых едва пах.

Конечно, подумалось ему, можно и так. Собственно, я могу сейчас подняться с Неграшом и предъявить. Закрыть дело. И на следующий год никто сюда не приедет.

Жалко, шляпы нет.

Может, приедут уже из-за шляпы? Вторая Кратовская загадка. Шляпа следователя Рыцева. Идиотизм.

Виктор запулил плод далеко в нагромождение каменных наростов.

А еще я могу остаться, подумал он. Отшельником. Загадкой номер три. Без цензора в голове. И я буду я, а не невидимка за плечом, в ухе, за глазами. Без ниточек. Без потери памяти. Без чужих желаний. Полное свободное одиночество.

Глупо упускать шанс.

Да, я обещал вернуться. Но вернуться можно и позже. С гастритом, парезом, чем-то там еще. Поняла ли тварь вообще, о чем он говорил там, наверху? Нет в ней человеческого ничего, нечего и вкладывать.

Виктор вздохнул, скривился от собственной, никем не перехваченной мысли. Мысль была: Бог с ней, с тварью. Обещание-то — человеческое.

В лоб себе. В лоб!

Подъем он все же отложил, решив прогуляться напоследок по маршруту Неграша. Функцию навигатора на планшете — "вкл", и вперед.

Обломки и камешки поскрипывали под ногами. Четырехгранные, трехгранные шипы будто в салюте кололи воздух над головой.

Браво, Рыцев!

Сполохи света, полумрак, длинные острые тени. Тишина. Отлетел камешек, стукнул о соседа. Щелчок, и снова тихо.

Виктор не сразу сообразил, что тропка кончилась. Прошел еще метра два и обнаружил, что стоит на ровной, расчищенной, слегка покатой площадке, окруженной каменным частоколом. Глыбились несколько валунов, будто нарочно сдвинутых вместе. Темнели баллоны и плоский хозяйственный ящик, видимо, притащенные со станции. Вырастала из поверхности (Виктору пришлось задрать голову) ажурная конструкция, округлая, метров трех в высоту полусфера, сплетенная из каменных веточек, будто из кораллов. Конструкция была дырчатая, ячеистая, с "юбкой" понизу, с утолщениями и узлами.

Сбоку к ней была приставлена самодельная стремянка.

Виктор обошел полусферу, подсвечивая планшетом и стараясь не зацепить торчащие тут и там веточки.

Вблизи плетение казалось корявым, почти случайным, веточки промахивались мимо друг друга, изгибались, уходили вглубь. Каменные нити внутри хаотично перекрещивались, рождая несколько "клубков" или ядер.

Виктор тронул одну из веточек и ощутил легкую вибрацию, словно она находилась под напряжением.

Если Неграш шел сюда, то что он делал здесь?

Рядом, из-за частокола, внезапно и беззвучно плеснул свет, отпечатав полусферу на сетчатке. Виктор зажмурился, отвернулся. Зараза какая. Будешь тут рад…

Что за свет? Фотоны в электромагнитной ловушке?

Полусфера медленно таяла под веками, белая, словно негативная, с двумя темными пятнышками у "юбки" и чуть выше.

Погодите…

Виктор поморгал, потом двинулся туда, где должны быть пятнышки. В полумраке нашел не сразу. Это были не просто пятнышки, это были заплаты, сантиметров тридцати и пятидесяти в диаметре. Достаточно старые. Но плетение веточек все равно выглядело чужеродным, искусственным, а сами веточки казались чуть посветлее остальных. Кое-где на стыках темнел слой скрепляющего вещества. Может того самого, из кюветы.

Двадцать четыре года. Пятнадцать лет.

Виктор помотал головой. Нет, это невозможно. Если предположить, если поверить, что Тимофей Неграш все время, пока был жив, заделывал две дыры, в дурацком каменном клубке…