Маркоша - Пазл

Но, когда в открытое подбрюшье человеческих эскадр готовы были ударить оставшиеся двенадцать километровых кораблей чужаков, без всяких сомнений, забыв о табу невмешательства и сбросив коконы силовых полей, бесстрашно вступили в бой корабли зеру.

Финч не плакал. Он знал погибших. Зеру сентиментальны в меру. Почти как люди.

Он нашел четыре пропавших дредноута и своих братьев.

По крайней мере, имена погибших пилотов должны быть написаны рядом с именем этого головоногого, да и места на массивном пъедестале, без сомнения, хватило бы на пятерых.

Они не напрасно отдали свои жизни. Финч знал.

Но, он хотел, чтобы узнала и та, исходящая пространственными волнами невидимая сущность, появляющаяся из треугольного провала между мирами, для которой зеру, рыская по необозримым пространствам, собирали информацию. Чтобы впредь, никогда больше, не оставляла эту ячейку космоса без должного внимания, не впускала чужаков с окраин Вселенной в галактики людей.

Никогда ничего хорошего они не приносили к нашим звездам. Уж в который раз!

Перед тем как стартовать с планетки, Финч сделал надпись на пьедестале:

Пилотам и кораблям зеру

погибшим в бою

Эс-Саллум, Ас Дин, Акилез, Ветер.

Память и слава

Финч

Надпись он сделал на родном языке. - Кому, кроме зеру, интересна их судьба?

Он посмотрел последний, прощальный раз на памятник.

И тут, освещенное переместившимся по небосводу светилом, ему просто бросилось в глаза то, чего раньше он не заметил.

На камнях, внизу у пьедестала, в нескольких местах лежали маленькие, разноцветные веточки кораллов и небольшие, всего из нескольких штук, кучки ярких ракушек.

- Видимо, это заменяет у них цветы?

- Ты не последний, живы нереи! Они помнят тебя, пилот Коц.

Тебя всегда будут помнить! И не забудут. - До конца времён.

Нужно устроить нечаянную встречу людей с этими спрутами.

Ох, как же им сейчас нужна хоть чья-то помощь!

Финч не сомневался, люди помогут.

- Прощай, головоногий.

Но ведь они, он... - Он действительно страшный!!!

С этой, звенящей в его биоэлектронных мозгах мыслью, Финч слился сознанием с комом корабля, задал параметры прыжка, шевельнул, как бы отталкиваясь, своими коротенькими, в золоте адмиральских шевронов передними лапами, и корабль тихо, без внешних эффектов, нырнул сквозь иные пространства, к знакомым звездам.

Глава шестая

Табу

Глаза закрыты. Жарко. По иссохшей коже, как от мороза, бегут мурашки. Жгучий ветер шелестит высохшими листьями. Высохли все растения, и случись чудо, и залей все ливень, они не зазеленеют никогда. Погиб весь урожай. Окружающий вид убивает не жарой и погибшими растениями, убивает своей застывшей безысходностью.

Нет упований и надежд. Ничего не изменить, борись хоть тысячу лет, хоть две.

Нещадно палит безжалостное и жестокое Солнце. Тело прикрывает старенькая, латанная-перелатанная рогожка-платьице. Коленями на рваной циновке, на растрескавшейся и выжженной солнцем земле, склонив в молитве голову, стоит девочка. Лет десяти, загорелая как земля и высушенная солнцем. Она молится Солнцу, богу ее народа, тому, кто дарит свет ее миру.

Дома братья и сестры, маленькие, она старшая из детей. Есть мама, есть отец. До того, как их планету взяла под свою опеку республика, красивые и веселые, теперь же иссушенные, как и все в этой долине. Первый урожай всей семьей собирали в начале лета, урожай был хорошим, но война...

У республики много врагов, но там, выше небес, могучий флот!

И пять раз в сутки матросам и десанту надо есть. Чтобы защищать планеты.

Второй урожай погиб. Высохло все.

Мама научила ее читать. Дома. Когда-то в деревне была школа. Ее закрыли. Падре давал ей книги. - Раньше. Где он сейчас, добрый дедушка?

Все книги были с красивыми картинками. Когда она читала книги младшим, все картинки они рассматривали вместе. Часто ее чтение слушали и родители. Так хорошо было тогда в доме! Сейчас ей казалось, что это были лучшие дни ее жизни, лучше уже не будет никогда!

И как в книге, с яркими и выпуклыми заглавными буквами, на чистом белом фоне в ее сознании проплывали слова молитвы. И она читала вслух эти слова.

Не спеша, с выражением, с интонацией, контролируя каждое слово, нет, не слово - каждый звук, каждую букву из длинной вереницы слов молитвы, проплывающих в ее сознании как на белом-белом экране. Она просила не еды, не денег, не одежду для младших и работу для отца, она молила солнышко о том, чтобы вся ее семья выжила, чтобы все остались живы. - В их деревне многие умерли.