Род Серлинг - Ночь смирения

- Сайта Клаус, - затаив дыхание, проговорила маленькая девочка. - Я хочу куколку и игрушечный домик.

Молчавший маленький мальчик толкнул ее локтем.

- И ружье, - торопливо продолжила она, - отряд солдат, форт и еще велосипед.

Корвин взглянул в их лица. Даже их возбуждение, их достояние - -общий для всех детей предрождественский вид, не могли скрыть их худобу так же, как обаяние и доброта не скрывали того, что пальтишки были слишком малы им и сшиты из ткани недостаточно толстой для такой погоды.

Потом Генри Корвин начал плакать. Алкоголь раскрыл все шлюзы, и из него лились не слезы, а разочарование, невзгоды и неудачи двадцати лет; боль ограничений ежегодного Сайта Клауса в побитом молью костюме, раздающего чудеса, которые ему не принадлежали, изображавшего то, что являлось лишь притворством.

Генри Корвин дотянулся до них и прижал их к себе, пряча лицо то в одном, то в другом пальтишке. Но его щекам катились слезы, и их невозможно было остановить.

Два маленьких существа смотрели на него. Им казалось невероятным, что этот бог в красном, владеющий игрушками и удивительными чудесами, может сидеть на обочине и плакать в точности, как они.

- Porque Santa Claus esta llorando?[ Почему Сайта Клаус плачет? ] прошептала девочка брату.

Он ответил ей по-английски.

- Я не знаю, почему он плачет. Может быть, мы задели его чувства.

Они смотрели на него, пока его рыдания не утихли и он не отпустил их. С трудом поднявшись на ноги, он пошел прочь от этих существ; этот худой оборванный человек с заплаканным лицом выглядел так, точно верил, что виноват во всем том зле, которое творится вокруг.

Час спустя, когда мистер Данди увидел Корвина, входящего через служебный вход, он испытал то извращенное удовольствие, которое присуще злым людям. Он нашел человека, на котором мог дать выход своей ярости, ярости к этому времени почти затухшей. Он дождался, пока Корвин не приблизился, барабаня сложенными вместе за спиной пальцами, и затем очень ловко схватил за руку проходящего мимо Сайта Клауса.

- Корвин, - процедил он, - ты опоздал почти на два часа! А теперь иди на место и погляди, сможешь ли ты удержать многих детей от убеждения в том, что только там нет Сайта Клауса, и только тот, что в нашем магазине, олух, скачущий по барам! Ты будешь более на месте, если станешь изображать красноносого северного оленя Рудольфа!

Он толкнул Корвина.

- Давай, займись этим, Сайта Клаус!

Последние слова прозвучали, как ругательство.

Генри Корвин понуро улыбнулся и отправился к своему стулу. По пути он остановился у электрических поездов и понаблюдал за двумя цветными мальчиками. Те смотрели на поезда, словно это была коллекция чудес. Генри подмигнул им, подошел к пульту управления и стал нажимать кнопки.

Три поезда отправились в путь одновременно, скользя по рельсам, переезжая мосты, сквозь туннели, мимо станций. Оттуда выходили маленькие человечки и взмахивали фонариками или бросали мешки с почтой; в общем, делали дюжины удивительных вещей, которые делают игрушечные железнодорожники. Но через несколько мгновений выяснилось, что склад ума у Генри Корвина был явно не технический. Два маленьких мальчика с возрастающим беспокойством переглянулись, когда "Юнион Пэсифик Флайер" и "Сивли Во Сэпплай" устремились по рельсам навстречу друг другу.

Генри Корвин поспешно нажал еще на несколько кнопок, но столкновение было неизбежным. Два поезда столкнулись лоб в лоб.

От удара помялись поезда, погнулись рельсы и разлетелись игрушечные человечки.

Вместо того, чтобы оставить все как есть, Корвин нажал еще две кнопки и этим довершил разрушения. Он перевел рельсы, отчего тяжело нагруженный товарный поезд взгромоздился на первые два. Игрушечные поезда взлетели на воздух, мосты рухнули, и, когда шум утих, Корвин увидел двух маленьких мальчиков, во все глаза смотревших на него.

Мальчик постарше посмотрел на своего приятеля, затем опять на Корвина.

- А как у тебя насчет строительных наборов? - спросил он.

Корвин несколько печально покачал головой:

- Почти так же.

Он взъерошил их головы, затем перелез через бархатный канат, натянутый вокруг его стула.

Там скопилось много ожидающих детей и посматривающих на часы мамаш. Они устремились вперед, как только слегка потертый рождественский дед взгромоздился на свой трон. Он сидел там с минуту, закрывая глаза всякий раз, как комната начинала вращаться вокруг него. Рождественские украшения и цветные огни вращались и вращались, точно он кружился на карусели. Он попытался сосредоточиться на лицах детей, проходящих мимо него; попытался улыбнуться и махнул им рукой. Потом снова закрыл глаза и почувствовал, что его тошнит. Когда он открыл глаза, перед ним был смутный образ маленькой горгульи[Горгулья - выступающая водосточная труба в виде фантастической фигуры в готической архитектуре. ], которую подталкивала к нему грудастая крикливая женщина с плечами Тони Галенто.