Юрий Брайдер: Гражданин Преисподней. Дисбат

– Мало того, процветает, – буркнул Синяков. – Что доказывает прозорливость вашей кадровой политики.

– И доказывает! Нечего здесь ехидничать. Если человек даже среди бесов не пропал, значит, правильно мы его воспитывали.

– Кто же спорит… Взятки с бесов брать не каждому по силам. Я и в мировой литературе сходного случая найти не могу. Разве что поповский работник Балда…

– Клеветы мы не боимся. Особенно голословной. Привычные… Однако не будем отвлекаться. Давай допустим, что ты прав. Есть где-то в другом измерении мир бесов, который по неведомым причинам стремится слиться с нашим миром… Перспектива не ахти какая, хотя еще неизвестно, кто хуже – свой брат человек или бес этот. Кстати, в пользу такой версии есть немало… если не фактов, то намеков. Например, бесследное исчезновение людей. Не бомжей, не наркоманов, не неблагополучных подростков, а вполне нормальных людей, даже, можно сказать, домоседов… Потом – обескровленные трупы, найденные на кладбищах, в карьерах, вблизи заброшенных строек, то есть в таких местах, где нечистая сила чаще всего проникает в наш мир… Странный интерес некоторых спецслужб к людям со сверхъестественными способностями. Сейчас, говорят, все знахари, ведьмы, колдуны и гипнотизеры на особый учет поставлены… Отсутствие в нашем информационном центре каких-либо данных о людях типа Сироткина или того же комбата, которого ты называешь Дарием. Хотя личность эта хорошо известна нашим патрульным. Не раз его задерживали за нарушение правил движения. Да все как с гуся вода… Но с другой стороны – борьба с бесами ведется. Пусть и в условиях секретности, пусть и не совсем, так сказать, конституционными методами. Значит – власти в курсе дела. Не все, конечно, а те, кого это непосредственно касается. А вот в неосведомленность Воеводы я не верю. Без его ведома мышь в подвале не заведется. Ты со мной согласен?

– Допустим. Однако лишний раз напомнить не помешает.

– Это тебе так кажется. Откуда я знаю, кто курирует этот самый Пандемоний? Армия? Разведка? Служба безопасности? Охрана Воеводы? Как я буду выглядеть в их глазах, если попытаюсь дать ход твоим бумагам? Как человек, лезущий не в свое дело. А за такое знаешь, что полагается?

– Что у вас полагается – не знаю. А у урок могут и язык укоротить.

– У нас могут всего тебя укоротить! На голову! Хотя… – Мартынов задумался. – Хотя, с другой стороны, это козырь. Проморгали, недосмотрели, скрыли, извратили! Не оправдали доверия! Один я оказался на высоте. Проявил бдительность, служебное рвение и личную преданность… Заманчиво… Карту ты мне подсунул, конечно, красивую, но вот как ее разыграть, чтобы не было перебора… Не знаешь?

– С некоторых пор в азартные игры не играю.

– Значит, не знаешь… И я не знаю… А если не уверен, что сорвешь банк, то лучше остаться с недобором. Подождать другого расклада. Вот такие дела…

Синяков не мог пока понять, куда клонит Мартынов, однако его многозначительный тон и блудливый взгляд внушали тревогу. В комнате наступила тишина, нарушаемая только шорохом таракана, выползшего из зарешеченной ниши, в которой скрывалась стосвечовая электрическая лампочка, и сейчас совершавшего по потолку какие-то сложные маневры.

– Ты не юли, – выдавил из себя Синяков. – Говори прямо, как собираешься поступить. Неужели прошлая дружба не обязывает тебя даже к откровенности?

– На откровенность потянуло? Так и ты был не до конца откровенен с нами. Почему умолчал о контактах с этим писакой Грошевым? Ведь недаром тебя взяли в квартале от его дома. А Грошев напрямую с врагами Воеводы связан… И про некую дамочку ни слова не сказал, хотя она, между прочим, подозревается в поджоге… Вот ты, оказывается, какой! А еще про стыд и совесть распинаешься. Кому из нас должно быть стыдно?

– Конечно, мне! Я хотел предотвратить большую беду – срам! Не выдал своих безвинных товарищей – стыд! А ты засадил меня ни за понюшку табака и выставляешь себя ангелочком.

– Не тебе меня учить… инструктор спорткомитета, – брезгливо скривился Мартынов. – Мы с тобой птицы разного полета. Клевал бы потихоньку зернышки из навозной кучи и не лез туда, где орлы за утками гоняются… Ну а коль разговор пошел на откровенность, то слушай сюда… Ты мне ничего не говорил, а я ничего не слышал. Бумаги твои я спрячу и, может, сожгу, от греха подальше… Насчет тебя даже и не знаю, что сказать…

– Отпусти, – произнес Синяков тоном вовсе не просительным. – На том свете зачтется.