Олег Дивов - Выбраковка. Ночной смотрящий

– А как вас зовут?

– Лидия Ивановна.

– Какое имя красивое – Лидия... А у меня внучка Лидочка... Представляете, маленькая совсем.

– Да, а у моего мужа, он, правда, уже покойный... Жалко, так тяжело умирал человек... А такой человек был хороший... Как его моя дочка любила! А дочка замечательная. Когда она, бывало, звонит мне в больницу и спрашивает – а как папа, – я говорю, вот папа так-то и так-то, ты не волнуйся... Она говорит – ничего, я сама ему позвоню. Вот как отца любила! Боялась, вдруг я чего ей недоскажу, как с ним плохо. Беспокоилась.

– А у меня ведь тоже внучка есть, только уже большая. Наверное, почти как ваша дочка.

– А вам сколько лет?

– Да мне... Семьдесят восемь.

– Ну! Это вы еще молодая. Когда вам будет восемьдесят пять, как мне, вот тогда вы поймете, как это – быть старой.

«Чистой воды “салонное слабоумие”, – подумала Ирина. – Ну, это надолго. Они могут поддерживать такой разговор до бесконечности, пока родственников и знакомых хватит».

И действительно, беседа плавно разворачивалась именно по такому сценарию. В кабинете Ирина тупо глядела в монитор и отчаянно боролась с желанием то ли побиться головой об стол, то ли выйти и поубивать бабушек.

Примерно через полтора часа старушки все-таки умолкли, потому что забыли, о чем дальше положено разговаривать. Или не могли вспомнить, у кого еще какие родственники есть. Споткнулись на ровном месте. Ирина слегка приободрилась. И тут...

– А вот этот-то, посмотрите! Он второй раз за утро идет курить. Надо же, как люди курят! Вредно! Нет, вы не знаете, Елизавета Марковна, как это вредно! Я была в санатории, где нам рассказывали о том, как именно влияет курение на здоровье человека. Нет, вы не представляете! Да-да-да, и легкие, и печень даже страдает!

– Надо же, и печень?!

– Да-да-да!

И бабки с упоением погрузились в благодатную тему – перемывание косточек молодежи, которая злоупотребляет курением, пьянством и другими формами разврата. Ирина со стоном уронила голову на руки. «Господи! Ну за что?! Ладно, какое-то время я не обращала на них внимания. Потом оказалось, что мешает гул. Потом ты начинаешь понимать, что слышишь этот дурацкий разговор во всех подробностях. А когда начинается обсуждение того, насколько плохо себя ведет нынешняя молодежь... В том числе и тот, кто второй раз за утро идет в курилку... И это – безумные дуры, у которых даже компьютерная томография наличия мозгов не обнаружит! Да, очень хочется выйти с большой дубиной и сказать – если вы сейчас не заткнете свои языки в свою поганую задницу... Но сделать этого никак нельзя.

А хорошо бы!!!

Неплохо бы принять такой закон, чтобы некоторые категории стариков тоже списывали в брак. Только не получится – власть имущие чересчур пекутся о старых людях. Почему-то считается, что именно такие бабки – главная опора правительства».

Ирина решила взять себя в руки и как-то справиться с эмоциями. «Они же старые, они маразматички, у них “салонное слабоумие”. Заняться им нечем совершенно. Дрыхнуть круглые сутки они не могут, им еще не выдали достаточное количество таблеток. Бедные старухи. И все-таки... Сдохли бы они поскорее!!!

Вот если бы они все передохли! – мечтала Ирина, позабыв, что минуту назад пыталась вызвать в себе понимание и сочувствие к чужим проблемам. – Тогда никакая сволочь не могла бы мне лично сообщить о том, что я обязана делать и как мне вредно что-либо делать вообще в этой жизни. Например, моя проклятая бабуля, мать ее за ногу... Они, суки, ведь тоже занимались черт знает чем в свое время, а теперь не могут! Реализовать свои потуги на то, как должен быть устроен мир с их точки зрения, они тоже не в состоянии. И поэтому сидят и брюзжат. Все, на что способны. Безмозглые старые коровы!

И почему меня это так заводит, в конце концов?! Да потому что они дуры! Какого черта они в таком идиотском состоянии живут на белом свете?!

И мне же еще, не приведи господь, с ними работать, и быть внимательной, ласковой, понимающей!

Да я и сейчас это делаю, потому что не выскочила и не заорала».

Старушки бубнили, Ирина злилась. Потом наступил обеденный перерыв, но уже в полвторого бабки вернулись и принялись талдычить дальше.

«Чем бы еще себя успокоить? – думала Ирина. – Ну, допустим, раз они такие живут, значит, Господь решил. Может, им положено так страдать. Может, они действительно страдают, находясь в таком состоянии».

Тут явился на психотерапию сумасшедший Петя. Он долго рассказывал Ирине, как его мучает деспот отец, достает целенаправленно, пытается извести. Все шло хорошо. Но посреди своего монолога Петя вдруг подскочил в кресле и взвыл: