Эдгар Пенгборн: Дэви. Зеркало для наблюдателей. На запад от Солнца

Земля круглая. Но я вовсе не думаю, что вы ходите вверх тормашками, а ваши головы болтаются ниже плеч. Если это правда, то я зря трачу время, ибо для того, чтобы понять книгу, которую я намерен написать, потребуется голова, крепко на плечах сидящая и к тому же часто используемая.

Наш капитан Сэр Эндрю Барр также будет чертовски изумлен, обнаружив, что вы разгуливаете вверх тормашками, равно как и два моих самых любимых человека — моя жена Ники и Дион Морган Моргансон, некогда Регент Нуина, которые, кстати, в известной мере несут ответственность за эту книгу: они настояли на том, чтобы я засел за нее, и теперь наблюдают за тем, как я корплю над этими страницами. Тем не менее капитан Барр полагает, что, даже имея направленный в другую сторону конец, мочиться все равно лучше с подветренного борта.

В тайной библиотеке Еретиков, в Олд-Сити, было достаточно карт и прочей научной информации для того, чтобы дать нам отличную картину мира, каким он был четыре сотни лет назад и каким оказался бы сейчас, кабы… Подъем уровня воды, который, по всей видимости, катастрофически ускорился именно в период краха цивилизации Былых Времен, делает все старые карты бесполезными — берега изменились. Ярость мирового океана, очевидно, привела и к множественным изменениям внутри континентов. Последовали землетрясения, оползни, эрозия на возвышенностях, вызванная продолжительными ливнями, описанными Джоном Бартом в его труде — кстати, запрещенном.

Да, разумеется, именно истина, многоликая истина, скрытая в старинных книгах, заставила Церковь запретить большую их часть и объявить все знания Былых Времен «первобытными легендами». Не должно иметь картину земли, столь разительно отличающуюся от той, что дает Святая Мурканская Церковь — даже в обществе, где едва ли один из двух дюжин достаточно грамотен, чтобы узнать на бумаге свое собственное имя. Слишком много правды и слишком много перца, чтобы это устроило робких, благочестивых и прагматичных бойцов, зарабатывающих себе на кусок хлеба с маслом, помогая Церкви ворочать правительствами.

Земля — шар в пустом пространстве, и вокруг нее вращаются луна и Полночная Звезда, а она сама вращается вокруг солнца. Солнце также путешествует — так гласит учение Былых Времен, и я верю в это; а звезды — это далекие солнца, похожие на наше собственное; а яркие тела, движение которых мы Можем видеть, — это планеты вроде нашей, — кроме Полночной Звезды. Я думаю, что вспышка, промелькнувшая однажды в небе, была одним из спутников, запущенных ввысь в Былые Времена, и это кажется мне куда более удивительным, нежели церковная легенда, которая называет ее звездой, упавшей с небес, дабы объявить людям о том, что Авраам умер на колесе. А еще я думаю, что земля, луна, планеты, солнце и звезды не просто путешествуют (некоторое время или же вечно), но, осмелюсь сказать, путешествуют они, совершенно не заботясь о том, чтобы нам было удобно — ибо мы могли бы, при желании, выдумать Бога, а затем объявить, что он управляет миром… Но лучше я так делать не буду.

Пока я сам не занялся этим делом, я и не предполагал, как нелегко написать книгу. («Просто пиши», — говорит Дион ради того, чтобы видеть как я бормочу, подбирая нужные слова. Ему виднее… От Ники помощи больше: когда я по горло сыт размышлениями, я могу привлечь к себе ее смуглое тело и повоевать с его чудесной теплотой.) Я стараюсь не забывать о том, как много вы не знаете: ведь часто люди не в состоянии заглянуть дальше лесов и полей своего родного края — равно как и дальше лжи и правды, усвоенных в детстве; дальше моментов боли или удовольствия, которые, по-моему, могут сделать любую ложь правдой, а видение, мечту или заблуждение — истиной столь же непоколебимой, как гранитная скала.

Когда бы меня ни ужалила эта идея, я должен продолжать писать до тех пор, пока она не дает мне покоя. Мое образование, как я уже намекал, несколько запоздало. В двадцать восемь я считаю, что мое невежество все увеличивается и увеличивается, но простите, если временами буду говорить вам меньше, чем мог бы, или больше, чем вам хочется. В четырнадцать я был столь же темен, как деревенский дурачок, хотя и был чуть более благовоспитан. Рыжеволосый; маленький, но проворный; с придурковатым от рождения видом и неплохо подвешенным языком…

Республика Мога, где я родился в захудалом публичном доме, — страна маленьких уединенных ферм и обнесенных изгородями деревушек в краю озер, лесов и пастбищ к северу от Кат-скильских гор, где живет суровый народ, который носит то же имя, что и горы. В один прекрасный день Катскил может завоевать всю Мога. Так мне кажется… Я родился в одном из трех крупных моганских городов, Скоаре. Он лежит во впадине между холмами, почти там, где в то время проходила граница с Катскилом.