Сергей Юрьев - Жемчуг богов

Вместо Лолы ответил Вико:

— Здесь могут не только лечить, не только добавлять личности полезные свойства! Здесь могут создать новую личность. Если все пойдет по плану, через год мы избавимся от тюрем, потому что любой преступник, побывав в лапах этой старушки,…

— Спасибо, — вставила Лола.

— …уже никогда не сможет убить муху или украсть огурец. Мы сможем внедрять в любую среду наших агентов, в совершенстве знающих язык и обычаи, и понятия не имеющих, что они агенты, но при этом безукоризненных в работе. У нас уже есть совершенные солдаты, у которых в бою не возникнет и мысли жалеть себя, если обстановка требует жертвы, и при этом в обычных условиях каждый из них останется нормальным полноценным человеком. В этом проекте как нельзя лучше сочетаются интересы государства и личности. Причем, существует строгая установка лишь на положительную коррекцию…

— Как отбираются подопытные свинки? — Индо допил свой кофе и откинулся в кресле.

— Доктор Гобит, по какому принципу вы подбираете пациентов? — повторил Вико вопрос президента.

— Отсутствие социальной значимости, бездетность, обоснованная низкая самооценка, желательно, отсутствие вредных привычек, скрытность характера, неприязнь к обыденной жизни… Всего семьдесят два требования. Но главный принцип — добровольность. Всерьез мы начинаем заниматься лишь теми, кто пришел к нам в двенадцатый раз. Добровольно, без принуждения…

— Все это касается лишь стадии эксперимента. На данный момент коррекцию личности уже прошли в полном составе солдаты и офицеры двух спецподразделений, — вдруг жестко сказал Вико. — В результате боевая эффективность возросла втрое, а потери снижены с шесть с половиной раз…

— Винторогая Лань, Седой Лис или Исса Пожиратель Людей? На кого из них ты желаешь сегодня охотиться, Светлая? — Чалл замер в поклоне, и Эленга подумала, что чаще видит маковку его шлема, чем его лицо.

— Давно ли Исса в последний раз переходил Черту? — спросила она, глядя не на начальника стражи, а на белоснежные вершины, возвышающиеся над крышами Велизора.

— Голод гонит его сюда раз в неделю после того, как ты запретила людям Велизора приносить ему жертвы. Жажда заставляет его искать крови, поскольку ни зверь, ни человек не осмеливаются войти в его владения. Раньше горяне кормили его стариками, а теперь он сам приходит за их детьми.

— Что ж, Винторогой Лани и Седому Лису снова придется подождать. Пусть воины седлают птиц, а оружейники принесут стрелы, я вложу в них гудящее пламя.

Стоило Чаллу выйти, как в дверном проеме появился Данан.

— Чего ты хочешь, смертный? — Эленгу слегка рассердил его приход — ее мысли были сейчас далеки от Песни.

— Светлая, позволь мне участвовать в охоте.

— Ты не воин, ты лирник, — коротко ответила она и подняла руку, чтобы знаком отослать его прочь, но Данан опередил ее жест:

— Светлая! Для меня сложить песню — все равно, что для тебя умереть. Это мечта, столь же сладостная, как звон лиры в моих руках! Но не может сложить песню тот, чья жизнь — вереница дней, повторяющих друг друга. Нет, я не прожил свои семьдесят зим, я прожил лишь один день! Прошу тебя, Светлая, подари мне еще один, не такой, как все остальные. Ты спрашивала меня, почему никто не слагает новых песен, и я отвечал, не зная ответа. Теперь, когда смерть дышит в затылок и не торопится, зная, что я все равно никуда не уйду от нее, мне открылось то, что кажется мне истиной: мы ни на шаг не ушли от Начала, а Начало уже воспето. Я хочу увидеть то, чего не видел никогда, сделать то, чего никогда не делал. Позволь мне, Светлая. — Данан упал на колени, но его дерзко поднятые глаза смотрели на нее в упор, и в них читалась вовсе не мольба.

— Хорошо. Ты увидишь смерть Иссы, — ответила она с усталой улыбкой. — Возможно, я, наконец, убью его только ради того, чтобы ты это увидел.

— Даже если он снова выпросит себе жизнь, я буду счастлив увидеть, как ты пощадишь его.

— Не ты один стремишься разорвать кольцо безысходности. Я убью его. Я решила.

Орлы кружили над Молчащим ущельем, дно которого застилал густой туман. Но когда сама басилея отправлялась на охоту, никто и ничто не могло укрыться от ее зрения. Ни один из наездников птиц не глядел вниз, все смотрели на нее, ожидая, когда ее перст укажет, где скрывается добыча. Лишь Данан, уткнувшись в бурые перья, старался не смотреть никуда, хоть и прилетел сюда именно для того, чтобы видеть.