Урсула Ле Гуин - Инженеры Кольца

— Вы меня уже приучили к тому, что я могу рассчитывать…

— Это плохо.

— Не следует ли это понимать таким образом, что, организуя нашу встречу, вы ничего не сказали королю относительно моей миссии, как вы… — спохватился я вовремя и не договорил слова «обещали».

— Я не мог.

Я был взбешен, но на его лице не было заметно ни гнева, ни желания извиниться. — Могу ли я узнать, почему?

— Да, — ответил он через минуту и снова умолк.

А я подумал, что некомпетентный и безоружный пришелец из другого мира не должен требовать объяснений от канцлера королевства, особенно если он, пришелец, не понимает и, похоже, никогда не поймет изначальной сущности власти и принципов ее функционирования в этом королевстве. Несомненно, это был вопрос шифгреттора — престижа, достоинства, чести и позиции, непереводимого обозначения основополагающего принципа общественного авторитета в Кархиде и во всех остальных обществах на Гетене. А если это так, то мне его никогда не понять.

— Слышали ли вы, что сказал мне король во время сегодняшней церемонии?

— Нет.

Эстравен нагнулся над очагом, достал жбан с пивом и наполнил мою кружку. Поскольку он продолжал молчать, я добавил:

— Я не слышал, чтобы король вообще к вам обращался.

— Я тоже не слышал, — сказал он.

Наконец-то я понял, что я не получу другого знака. Махнув рукой на его бабское интриганство, я выпалил:

— Не хотите ли вы, князь, дать мне понять, что вы лишились королевского расположения?

Думаю, что мне удалось вывести его из равновесия, но он ничем этого не выдал и сказал только:

— Я ничего не хочу дать вам понять, господин Ай.

— Очень жаль.

Он посмотрел на меня как-то странно.

— Что ж, сформулируем это таким образом. Во дворце есть лица, которые, пользуясь вашим определением, пользуются королевским расположением и благосклонностью и отнюдь не благосклонно смотрят на ваше присутствие здесь и на вашу миссию.

«И теперь ты спешишь к ним присоединиться и бросаешь меня ради спасения собственной шкуры», — подумал я, но не сказал этого вслух. Эстравен был придворным и политиком, а я был глупцом, что ему доверился. Даже в раздельнополых обществах политики иногда меняют свои политические взгляды. Уж если он пригласил меня на ужин, то, по-видимому, надеялся, что я так же легко проглочу его предательство, как он его совершил. Сохранение лица, возможность с достоинством выйти из этого положения было гораздо важнее, чем искренность, поэтому я заставил себя сказать:

— Мне очень жаль, что ваша благосклонность ко мне причинила вам неприятности.

Раскаленные угли. Я почувствовал некоторое моральное удовлетворение от своего превосходства, но только на мгновение, Эстравен был слишком непредсказуем.

Он откинулся на спинку кресла, и красноватый отблеск огня упал на его колени, на сильные, красивой формы, хотя и маленькие ладони, на серебряную кружку, в то время как лицо его оставалось в тени; темное лицо, затененное густыми, низко спадающими на лоб волосами, густыми бровями и ресницами, а кроме того, еще и холодной маской учтивости. Можно ли понять выражение, написанное на мордочке кота, тюленя или выдры? Некоторые гетенцы — совсем как эти животные, думал я, — с глубокими ясными глазами, не меняющими выражения при звуках человеческой речи.

— Я сам навлек на себя неприятности, — ответил он, — действиями, ничего общего с вами, господин Ай, не имеющими. Вам, наверное, известно, что у Кархида и Оргорейна есть спорная территория в гористой части Северной Возвышенности, недалеко от Сассинот. Дед Аргавена захватил долину Синот для Кархида, но жители ее с этим не примирились. Много снега из маленькой тучи — и чем дальше, тем его больше. Я оказывал содействие кархидским фермерам, живущим в долине, в переселении за пределы старой границы, считая, что вся эта проблема разрешится, если долину оставить жителям Оргорейна, которые заселяют ее уже более тысячи лет. Несколько лет тому назад я работал в Управлении Северной Возвышенности и познакомился с некоторыми из этих фермеров. Мне не хотелось, чтобы они гибли в пограничных стычках либо были высланы в добровольные земледельческие фермы в Оргорейне. Почему бы тогда не устранить причину спора? Но это, оказывается, была непатриотическая идея. Наоборот, это было проявление трусости, бросающим тень на шифгреттор самого короля.

Его иронические замечания и подробности пограничного конфликта с Оргорейном не интересовали меня. Я вернулся к вопросу наших взаимоотношений. Доверяя или не доверяя ему, я все еще мог чем-нибудь воспользоваться.