Владимир Журавлев - Обыкновенные инопланетяне

— С ночи? — спросила ее госпожа Тан.

Стряпальщица виновато развела пальцы. Понятно, мало капает на обеспечительную карточку, вот и идет стряпальщица с ночной готовки на дневную продажу, здоровья не жалеет. Арктур жалости не признает, он такой — родной, но суровый…

Мужчина остановился напротив нее. Простой мужчина, в рабочей форме, наладчики много чего в таких ходят. Лицо морщинистое от солнца — значит, и на рыбных промыслах побывал мужчина, и как-то жив остался. Попросил у стряпальщицы кусок подешевле, куснул, чего там взял, и с удовольствием зажмурился.

— Зря ходит в плавнях полицайка, не надо ходить, опасно, — доброжелательно предупредил он. — Я — голос профсоюзов, верно говорю.

— Ах вы еще живы-поживаете? — сердито подняла пальчик она. — Или заново развелись-размножились? Вас бронированными леталками давят-нет? Отравными газами не травят? Снайпера-балахонники за голосом профсоюза не гоняются? Нет? Может, даже бандитов с улиц убрала полиция? Может, молодежные банды разогнали бойцы-полицаи? Так пусть преисполнится уважения к полиции профсоюз!

Мужчина смешался.

— Не травят, — признал он неохотно. — Бандитов разогнали, тоже да. Но полицаи — враги навек. Так всегда было. Мы в плавнях проживем без вас очень даже неплохо. Это — голос профсоюза.

— Сила? — прищурилась она. — Силу доказывать надо. Вот улицы в плавнях грязные. Сделай, чтоб не сорили, чтоб уважение к уборщикам испытывали все, я посмотрю. Еще — вот стряпальщица с ночной готовки, а работает. Значит, мало хозяин капает ей на карточку, надо, чтоб больше капал. Почему не следите, если сила? Еще — за нас сделайте работу, разгоните бандитов, если полицаев не желаете в плавнях. Проявите силу, профсоюз, станьте хотя бы равными, и лишь потом подавайте свой голос. Работайте, как Мэй Мао работала, как Ян Хэк даже, почему нет? Это — голос полиции.

— Голос полиции — кто? — уточнил мужчина.

— Представляюсь: госпожа Тан, полицайка-главняк, округ плавней. В округе нет меня главней. Есть главный полицай, но он не главный, а я — главная.

Мужчина с любопытством на нее посмотрел.

— Передам слова полиции головным, — пообещал он. — Такие слова — передам точно. Самому любопытно, что ответят головные!

— Еще скажи: мы по разные стороны баррикады, но стоим на одной улице и делаем одно дело. Они поймут.

— Ха, запретные экзотизмы Руфеса как не понять!

И мужчина исчез. Просто отошел от пробегаловки, и вот уж нет его. Плавни — они такие, в миллионах людей один затеряется легче, чем песчинка.

Она доела, чего брала в пробегаловке, и пошла дальше, к месту встречи, к пирсам. Пошла, но голосу профсоюзов все же вняла. Отчего не внять, если разумное говорит? Вняла и оружие незаметно к руке пристроила. Если кинется кто неразумный, чтоб сразу из пулялки в голову, из той, которая на военных зарегистрирована. Это если с левой руки. Под правой рукой у нее пряталось кое-что серьезней. Так что, когда ее схватили грубо и решительно, она мгновенно ответила: вскинула руку с пулялкой да как дала.

— Вуй! — прошипели над ней болезненно.

Она подняла голову и встретилась взглядом с командиром сильной разведки. Гигант морщился, потирал грудь и смотрел так, словно убить собирался. Да он, конечно, и собирался. Вернее, сильно-сильно желал, но пока что не решился.

— Лоботомница! — прошипел разведчик. — Кто так стреляет? В упор через броню больно-то!

Текущая по панели бесконечная толпа аккуратно раздавалась в стороны, никто не желал оказаться между вооруженной полицайкой и бойцом в военной броне. А она смотрела в бешеное лицо гиганта и предельно четко чувствовала, что так и нужно было — дать из пулялки, чтоб не лапал. Да, неразумно, да, команде отдай всё — но вот чувствовала! И рука сама тянулась к смертобою. Чтоб, если вознамерится ударить, убить на месте!

Разведчик внимательно посмотрел на смертобой. Заледенел взглядом, отступил и пальцами показал: иди. А она стояла и понимала: сделает шаг и пропадет. Убьет ее старый разведчик, непослушания не спустит. И смертобой сам лег в руку…

Такими их и увидела воздушная танцовщица: внимательными, настороженными, ненавидящими. Увидела, удивилась, даже губы трубочкой вытянула и присвистнула от полноты чувств. И сразу стало понятно, что где-то тут, в плавнях, родилась воздушная танцовщица, а может, даже и выросла. Если свистит от удивления — точно в плавнях.

Женщина еще полюбовалась на противников, потом изящно вклинилась между, обдала запахами ароматных трав, зачаровала глубокими взглядами. Госпожа Тан даже обзавидовалась: она сама так не смогла бы, даже если б сильно постаралась.