Владимир Журавлев - Обыкновенные инопланетяне

— Pintada, no basia, pintada esta mi kasa… — вдруг пробормотала бабушка Нико и глянула на него ошалевшими глазами.

За столом воцарилось изумленное молчание. Как-то сразу стало всем понятно, что не просто так вырвались у островитянки четкие и прекрасные звуки чужого языка, что понимает она отлично, что только что произнесла.

— Я жила здесь прежде! — сказала бабушка потрясенно. — Там, где море бьет в скалы, где жаркое солнце обжигает каменистую землю, где на склонах холмов наливается и зреет виноград! И этот поэт… он был мне больше, чем друг… мой возлюбленный враг, мой насмешливый соперник во временах и пространствах… и я его наконец-то смогла убить… Ба-ба Саша, в вашем мире помнят предыдущие жизни?! Тогда Творец — редкостная скотина…

И бабушка погрузилась в неразличимое бормотание.

— И ничего смешного! — сердито сказала Мэй Мао и раздосадованно отвернулась.

И всем стало вдруг беспричинно весело, даже самой Кошке Мэй.

А потом пришло время прощаться.

— Мы уходим, Саша, — сказала нюйка, повиснув у него на шее. — Нас там станут убивать, но мы уходим все равно. Так надо, чтоб жил Арктур! И ты живи, Саша. Живи вечно! И если погибну я, вырасти наших деток! Вырасти такими, как Робкая Весна, такими, как мастер Мень, вырасти! Ни о чем больше не прошу! Потому что дети — они вне войны… Вырастишь?

— Почему — деток? — брякнул он, не зная, как себя держать в такой ситуации. — Дети вроде по одному рождаться должны?

— Э, когда любишь, все возможно! — беспечно махнула пальцами нюйка. — На Арктуре — возможно! Помни, ты обещал!

И они ушли из его дома и из его жизни, ушли навсегда. Прошлепали по огороду за лесополосу, встали на грязной дороге в тесный круг, приготовили оружие… прекрасная крылатая женщина на мгновение полыхнула всеми цветами радуги… и все исчезло. Ни разбитого танка, ни трупов на дороге, ни инопланетян. Только пустота в груди, там, где сердце. До него лишь в миг прощания дошло, что его любимая женщина, его волшебная девочка из снов — она тоже уходит навсегда. Потому что Мэй Мао сказала, что закроет переходы в иные миры. А Мэй Мао — она такая, она что сказала, то обязательно сделает, не отступится. Значит, больше никогда не придет к нему из темноты ночи прекрасная нюйка.

И никто не придет.

Кому он нужен, старый больной неудачник в недостроенном доме?

Что ему осталось, кроме грязи на веранде?

Кроме памяти?

Ничего.

— Я приду еще! — пообещала ученица и заливисто рассмеялась, призывно глядя на учителя.

Цайпань благосклонно шевельнул пальцем. Подумал, не потрепать ли красивой господарке задорно торчащую грудь, и решил, что баловать не стоит. Пока что — не стоит. Смотрит зазывно — вот пусть пока смотрит, и не более. Победа должна быть трудной, легкой победы господарка не оценит, и Цайпаня не оценит тем более.

Господарка еле заметно поскучнела, крутнулась, взметнула вверх бедренный платок и независимо удалилась с подружками-служками. Из внешней комнаты послышался их громкий вызывающий смех. Юные наставники восхищенно проводили нюек взглядами. Потом с уважением и завистью покосились на Цайпаня. Так, как Цайпань, они привлекать господарок не умели. Пытались, да, но пока что не умели. Не понимали, что Цайпань — самый красивый. А господарки понимали, вот и льнули господарки к красивому наставнику. Не господарки еще больше льнули, но их вовсе не замечал Цайпань.

Солнце в окнах склонилось, побагровело. Закончилась рабочая смена, начиналась другая. Значит, скоро подойдет очередная группа учеников — те, кто только что освободились от работы. И надо бы протереть школьный зал влажной тряпкой, придать свежести. Вообще-то Цайпань сам на уборку согласился. Согласился, да, но убирать будут другие. Пока есть на свете чудаки, готовые делать что-то "по дружбе", вот пусть и убирают. Цайпаню юных наставников нетрудно ласково попросить, а им нетрудно веселой компанией прибраться в десяток рук, и хорошо прибраться. А Цайпаню некогда, Цайпаню в плавни надо — и немножко дальше. Это юные наставники за свою жизнь вряд ли дальше родного квартала уходили, но не Цайпань. Цайпаню подняться надо, снова вырваться из плавней, вот и надо идти.

Во внешней комнате стоял молодой хозяин. Спокойно стоял, никуда не спешил. Значит, ждал Цайпаня. Школа танцев — такое дело, что спокойно постоять не дает, в школе всегда что-то случается, требующее внимания молодого хозяина. Но стоит молодой хозяин, никуда не торопится. Значит, Цайпань и есть его важное дело.