Фрэнк Херберт - Создатели небес. Улей Хелльстрома

Из дневника Нильса Хелльстрома:

„Иногда я осознаю, что имя мое не так уж важно. Оно могло быть любым иным набором звуков, а я все равно оставался бы самим собою. Имена неважны! Хорошая мысль. Именно это говорили и моя праматерь, и мой первый учитель. Имя, которое я использую, — случайное. Я мог бы получить и совсем другое имя, если бы родился в семье Чужаков из Внешнего Мира с присущим им индивидуализмом. Их сознание — не мое сознание; их временная линия — не моя. Мы, дети Улья, когда-нибудь расстаемся с именами. В словах моей праматери касательно них заключен глубокий смысл. Наше совершенное общество не может позволить себе индивидуальные имена. Одни метки, в лучшем случае, — не имена. Они полезны только на коротком отрезке пути. Возможно, у нас будут другие метки в иных периодах нашей жизни. Или номера. Почему-то номера кажутся более подходящими по смыслу намерения, высказанному моей праматерью столь удачно“.

Было 2.40 ночи, и вот уже почти десять минут Кловис наблюдала, как Эдди ходит взад-вперед по крохотной гостиной ее квартиры. Телефон разбудил их, и отвечал Эдди. Он открыто пришел к ней. Агентство смотрело на это сквозь пальцы. Определенные сексуальные шалости предполагались и ценились, лишь бы они не заходили слишком далеко. Ничего серьезного — просто здоровые, энергичные телесные наслаждения.

Повесив трубку, Эдди только заметил:

— Это ДТ. Позвонить его просил Мерривейл. Они потеряли контакт с Карлосом и Тимьеной.

— О Господи!

Она вскочила с постели, набросила халат на обнаженное тело. Эдди прямо направился в гостиную.

— Мне следовало ответить по телефону, — бросила она, надеясь вывести его из задумчивости.

— Почему? ДТ искал меня.

— Здесь?

— Да.

— А как он узнал, что ты тут?

— Он позвонил мне, но там никто не ответил.

— Эдди, мне это не нравится.

— Чепуха!

— Эдди, а что еще сказал ДТ?

Он остановился перед ней и посмотрел вниз на ее ноги, которые она поджала, плюхнувшись в кресло.

— Он сказал, что нам придется еще раз сыграть брата и сестру. Ник Майерли будет нашим папочкой, и у нас будет прекрасный отпуск в Орегоне!

Из дневника Нильса Хелльстрома:

„Фэнси обнаруживает явные признаки неудовольствия своей жизнью в Улье. Может быть, она привыкла к жизни Снаружи. Нас всегда беспокоила возможность подобного — такие вещи иногда случаются. — Боюсь, как бы она не попыталась сбежать. Тогда, как мне кажется, лучше просто уничтожить ее, чем отправить в чан. Ее первенец, Салдо, оправдывает все наши ожидания. Мне бы не хотелось, чтобы Улей потерял такой прекрасный воспроизводящий материал. Слишком плохо, что у нее так хорошо получается с насекомыми. Нам придется повнимательнее следить за ней до завершения нашего нового фильма. Что бы ни случилось, мы не можем посылать ее во Внешний Мир, пока мы не убедимся в ее абсолютной надежности. Возможно, мы можем предоставить ей большую ответственность во внутренних делах при съёмках фильма. Может быть, она разделит тогда мое видение фильма, и это излечит ее от неуравновешенности. Этот фильм так нужен нам. Начало нового этапа! С ним и последующими фильмами мы подготовим мир к нашему ответу на проблему выживания человека. Я знаю, что Фэнси разделяет эту еретическую веру. Она верит, что насекомые переживут нас. Даже праматерь этого боится, но ее ответ и мою интерпретацию этого ответа следует развивать. Мы должны как можно больше походить на тех, кому собираемся подражать“.

— Это вас шокирует? — спросил Хелльстром.

У него были светлые волосы, среднее сложение, на вид ему нельзя было дать более тридцати четырех лет. Таким и было его описание, имеющееся в Агентстве. В нем ощущалось чувство внутреннего достоинства, целеустремленность, излучающаяся из его голубых глаз, когда он цепко рассматривал что-то его заинтересовавшее. И из-за этого в нем ощущался заряд внутренней энергии.

Хелльстром стоял в лаборатории напротив пленника, привязанного к пластиковому стулу. Эта лаборатория представляла собой смесь полированного металла, блестящих стен, стекла и инструментов, освещенных молочным светом, который исходил от всего периметра потолка.

Депо уже пришел в сознание. Он не знал, сколько прошло времени, но голова до сих пор была в тумане. Хелльстром стоял перед ним с двумя обнаженными женщинами по бокам, его охранниками. Депо понимал, что слишком много внимания обращает на женщин-амазонок, но ничего не мог с собой поделать.