Фрэнк Херберт - Создатели небес. Улей Хелльстрома

— Были ли приняты какие-нибудь меры в ответ на ваше заключение? — спросил Бонделли.

— Насколько мне известно, нет.

— А почему?

— Наверное, многие из тех, кто видел это заключение, не разбирались в медицинских терминах и не понимали всей опасности его психических отклонений.

— Вы пытались объяснить кому-либо это?

— Я рассказал о своих опасениях нескольким сотрудникам отдела освобождения под залог.

— И все равно никаких мер не было принято?

— Они ответили, что мистер Мерфи как уважаемый член общества не может быть опасен, что, по всей видимости, я ошибаюсь.

— Понятно. А сами вы лично не пытались помочь подсудимому?

— Я попытался заинтересовать его религией.

— Без успеха?

— Совершенно верно.

— Впоследствии вы проводили обследование подсудимого?

— Да, в прошлую среду — и это было второе мое обследование с момента его ареста.

— И что же вы обнаружили?

— Он страдает нарушениями психики, которые я определяю, как паранойя.

— Мог ли он отдавать себе отчет в совершаемых им поступках и их последствиях?

— Нет, сэр. В своем психическом состоянии он способен отвергать любые принципы морали и закона.

Бонделли повернулся и окинул долгим взглядом окружного прокурора, потом закончил:

— Это все, доктор.

Окружной прокурор провел рукой по квадрату волос на его голове и принялся внимательно изучать свои записи свидетельских показаний.

Келексел, которого постепенно заинтриговала эта сцена, кивнул. Очевидно, что у туземцев была первобытная система правосудия, еще слишком незрелая. И все-таки эта сцена напомнила ему о его чувстве вины. «Может, поэтому Рут и показывает ее ему?» — подумал он. — Может, она хочет сказать ему: «И тебя тоже могут наказать?» Он ощутил приступ жгучего стыда. Он чувствовал себя так, словно Рут перенесла самого его в эту комнату судебного разбирательства при помощи репродьюсера, и сам он предстал перед судом. Внезапно он отождествил себя с ее отцом, разделяя, благодаря чувствительной паутине, эмоции туземца.

Мерфи сидел, молча сдерживая закипавший в нем гнев, направленный с необычайной силой на Фурлоу, который все еще сидел на свидетельском месте.

«Этот иммунный должен быть уничтожен!» — подумал Келексел.

Фокус репродьюсера слегка сменился, сосредоточившись на окружном прокуроре. Паре встал, прохромал к Фурлоу, опираясь на трость. Тонкие губы Паре были чопорно стиснуты, однако гнев клокотал в его глазах.

— Мистер Фурлоу, — начал он, умышленно опустив докторский титул, — я не ошибаюсь, предполагая, что по-вашему подсудимый не способен был отличить хорошее от плохого в ночь, когда он убил свою жену?

Фурлоу снял очки. Его серые глаза сейчас казались беззащитными. Он протер линзы и снова надел очки, потом опустил руки на колени.

— Да, сэр.

— И те тесты, которым вы подвергли обвиняемого, были ли они в основном такими же, как и те, которые проводил доктор Уили?

— По сути такими же — карточки. Сортировка шерсти и другие сменяющиеся тесты.

Паре посмотрел в свои записи.

— Вы слышали о заключении доктора Уили, что подсудимый как с юридической, так и с медицинской точки зрения был абсолютно нормален в момент совершения преступления?

— Да, сэр, я слышал это заключение.

— Вы знаете о том, что раньше доктор Уили был судебным психиатром Лос-Анжелеса и служил в армейском медицинском корпусе?

— Мне известна квалификация доктора Уили. — Видя то достоинство, с каким защищался Фурлоу, Келексел почувствовал к нему симпатию.

— Видишь, что они сделали с ним? — спросила Рут.

— Какое это имеет значение? — отмахнулся Келексел. Но уже говоря это, он понял, что судьба Фурлоу имеет огромное значение. И прежде всего потому, что Фурлоу, даже хотя и был обречен на поражение и понимал это, все равно оставался верным своим принципам. Не было никаких сомнений, что Мерфи был сумасшедший. И виновен был в этом Фраффин — ради какой-то своей цели.

«И целью этой был я», — подумал Келексел.

— Тогда вы должны были слышать, — продолжал Паре, — что свидетельство медицинских экспертов исключает какой-либо элемент повреждения мозга в данном случае? Вы слышали о том, что по заключению этих медицинских экспертов подсудимый не выказывал никаких маниакальных тенденций, что он не страдает ни теперь, ни когда-либо раньше от состояния, которое официально можно определить, как сумасшествие?

— Да, сэр.

— Тогда вы можете объяснить, почему вы придерживаетесь мнения, противоположного мнению этих квалифицированных медицинских специалистов?