Фрэнк Херберт - Создатели небес. Улей Хелльстрома

Вот и Рут уже начала переставлять ноги. Она повернулась, и они побрели, ковыляя, к аллее для верховой езды. С каждым шагом становилось все легче. Фурлоу слышал ее тяжелое дыхание. Внезапно, словно с них свалился тяжелый груз, они ощутили себя полностью свободными в движениях.

Они повернулись.

— Ее нет, — сообщил Фурлоу.

Рут отреагировала с яростью, которая удивила Фурлоу:

— Что это ты там вытворял, Энди Фурлоу? Испугал меня до полусмерти!

— Я видел то, что сказал тебе, — произнес он. — Возможно, ты не видела этого, но, несомненно, смогла почувствовать это на себе.

— Истерический паралич, — отмахнулась женщина.

— Ага, и он поразил нас обоих в один и тот же момент и одновременно прекратился, — хмыкнул он.

— Почему бы и нет?

— Рут, я видел именно то, что описал тебе.

— Летающую тарелку! — фыркнула она.

— Нет… хотя почему бы и нет. Однако эта штуковина была там! — Сейчас Фурлоу ощущал ярость оттого, что приходилось защищаться. «Если рассуждать здраво, то насколько же безумными были последние несколько минут. Могла ли это быть иллюзия? Нет!» Он покачал головой. — Дорогая, я видел…

— Не называй меня дорогой!

Он схватил ее за плечи и встряхнул.

— Рут! Ведь еще две минуты назад ты говорила, что любишь меня. Неужели все переменилось за эти мгновения?

— Я…

— Может кто-то хочет чтобы ты стала ненавидеть меня?

— Что? — Она уставилась на него. Ее лицо смутно различалось в неясном свете фонарей.

— Там… — Фурлоу кивнул в сторону резервуара. — Я и сам разозлился на тебя, внезапно воспылав ненавистью. И тогда я сказал себе, что не могу ненавидеть тебя. Я люблю тебя. Вот после этого-то я и смог двигаться. Но я воспылал… ненавистью к тебе в то самое мгновение, когда эти твари направили на нас свое устройство.

— Какое устройство?

— Нечто вроде коробки со светящимися антенными стержнями, торчащими из нее.

— Ты что, хочешь мне сказать, что все это безумие… что бы это ни было… мог заставить тебя ненавидеть… или…

— Вот именно!

— Большего идиотизма я никогда не слышала! — Рут попятилась от него.

— Я знаю, что это кажется бредом, но именно так все и было. — Фурлоу протянул к ней руку. — Давай вернемся в машине.

Рут отпрянула в сторону.

— Я не сделаю и шага, пока ты не объяснишь, что же происходило там.

— Я не могу объяснить это.

— Как же мог ты что-то видеть, в то время как я не могла?

— Может из-за того несчастного случая… с моими глазами, в результате чего я ношу теперь поляризованные очки.

— Ты уверен, что тогда были повреждены лишь одни твои глаза?

Он подавил в себе уже готовую выплеснуться наружу ярость. Как же это легко — воспылать гневом. С трудом он постарался произнести ровным голосом:

— Меня неделю держали на искусственной почке и проводили исследование. Ожоги изменили систему ионного обмена в сетчатке глаз. Вот и все. Но мне кажется, что-то случилось с моими глазами, потому что теперь я вдруг стал видеть вещи, о которых раньше не подозревал. Этого не должно быть, но я их вижу.

Он снова приблизился к ней, схватил за руку и потащил к выходу из аллеи. Она ни на один шаг не отставала от него.

— Но что же это за существа? — спросила Рут.

— Я не знаю, но они реальны. Поверь мне, Рут. Поверь во все это. Они реальны. — Он знал, что умоляет ее поверить и возненавидел себя за это, но Рут приблизилась к нему, и он повел ее под руку.

— Все в порядке, дорогой, я верю тебе. Ты видел это. И что ты теперь собираешься делать?

Они вышли с аллеи и вступили в эвкалиптовую рощу. Вдалеке среди теней темнел силуэт машины. Фурлоу направился к ней.

— Трудно было поверить мне? — спросил он.

Несколько секунд она молчала, потом ответила:

— Да… трудно.

— Хорошо, — сказал он. — А теперь поцелуй меня.

— Что?

— Поцелуй меня. Хочу убедиться, что ты не ненавидишь меня на самом деле.

— Энди, да ты просто…

— Ты что, боишься меня поцеловать?

— Конечно же, нет.

— Тогда в чем дело? — Он притянул ее к себе. Их губы соединились. Мгновение он ощущал сопротивление, потом она расслабилась в его объятиях, руки ее обвились вокруг его шеи.

Наконец он отодвинулся.

— Если это ненависть, то я хочу, чтобы ты продолжала меня ненавидеть, — заметил он.

— И я тоже.

И снова она прижалась к нему.

Фурлоу почувствовал, как сильно забилось сердце. Он резко отодвинулся от женщины.

— Иногда я жалею, что ты не викторианка, — сказал он. — Но, возможно, тогда бы я не полюбил тебя.