Пол Андерсон - Время огня

Он уступил, не зная, то ли она надеется обратить его, то ли просто хочет показать своему почетному дядюшке замечательное зрелище.

— Как это прекрасно! — Она прижала к груди подарок на свой тринадцатый день рождения, прежде чем показать его. — Папа, мама, посмотрите, что подарил мне Хаук! Это книга, все п…п…пьесы Эврипида, все, и это мне!

Когда она пошла переодеваться для праздничного обеда, Лукас сказал:

— Королевский подарок. Не только из-за цены книги и переплета. Это подарок от души.

— Я знаю, что она, как и ты, любит древних авторов, — ответил путешественник.

— Простите меня, — сказала Анна, мать, — но в ее возрасте… может, Эврипид слишком труден?

— Времена у нас трудные, — ответил Хейвиг и больше не смог изображать веселье. — Трагедии могут облегчить ей встречу с судьбой. — Он повернулся к ювелиру. — Лукас, я опять тебе говорю. Клянусь тебе, через свои связи я знаю, что венецианцы именно сейчас договариваются с другими франкскими лордами…

— Ты уже говорил об этом. — Ювелир кивнул. Волосы его и борода стали почти совершенно седыми.

— Еще не поздно тебе с семьей переселиться в безопасное место. Я помогу.

— Где более безопасное место, чем за этими стенами, которые не сумел преодолеть ни один захватчик? Или где найти спасение от нищеты и голода, если я брошу свою мастерскую? Что будут делать мои подмастерья и слуги? Они не смогут переселиться. Нет, мой добрый старый друг, и благоразумие, и долг говорят мне, что я должен остаться и довериться Господу. — Лукас слегка усмехнулся. — «Старый», я сказал? Но ты не меняешься. Сейчас ты в самом расцвете сил.

Хейвиг с трудом глотнул.

— Не думаю, чтобы я скоро снова появился в Константинополе. Мои хозяева в нынешних обстоятельствах… Будь осторожен. Старайся держаться незаметно, прячь свое богатство, не выходи на улицы, когда этого можно избежать, и особенно по ночам. Я знаю франков.

— Хорошо. Я буду иметь это в виду, Хаук. Но ты чересчур опасаешься. Ведь это же Новый Рим.

Анна взяла их обоих под руки, неуверенно улыбаясь:

— Может хватит политики, мужчины? — сказала она, — Украсьте улыбками свои постные лица. Сегодня же день рождения Ксении. Разве вы забыли?

Хэйвиг вышел от Манассиса весьма озабоченный.

Он вернулся назад, в более счастливое время, снял комнату в гостинице и, плотно поужинав, лег спать. Утром он хорошо позавтракал. Это было нелишне для человека, которому скоро предстоит сражаться.

Он переместился вперед, в 12 апреля 1204 года.

Он мог быть только наблюдателем в эти дни и ночи грабежа. Приказы, полученные им, были вполне определенными и разумными: «Если возможно, избегай опасностей. Ни при каких обстоятельствах не пытайся вмешиваться и изменять ход событий. И никогда, это строжайше запрещено и нарушение приказа вызовет самое строгое наказание, — никогда не заходи в дом, в котором происходит действие. Нам нужен твой доклад, и ты нам нужен живым».

Вздымалось и ревело пламя. Плыл горький дым. Люди, как крысы, прятались в убежищах, некоторые сумели бежать, но погибли тысячи, застреленные, зарубленные, избитые, растоптанные, умершие от пыток, ограбленные, изнасилованные орущими, выпачканными в саже потными, обрызганными кровью солдатами, с которых блохи перепрыгивали на шелка и алтарные покровы, наброшенные ими на плечи. Трупы забили канавы, вода в канавах покраснела. Многие тела очень маленькие. Ползали матери, с криками разыскивая детей, дети искали матерей; большинство отцов лежало мертвыми. Ортодоксальных священников пытали в церквях, пока они не рассказывали, где спрятаны сокровища; обычно никаких сокровищ не оказывалось, и начиналась забава: бороды священников опускали в масло и поджигали. Женщины, девочки, монахини любого возраста лежали со стонами и всхлипываниями: каждую из них изнасиловали десятки мужчин. Совершались и более страшные жестокости.

На троне патриарха в Святой Софии сидела пьяная проститутка, а на алтаре играли в кости на награбленное. Бронзовые кони с ипподрома были сняты и увезены в Венецию, на площадь святого Марка; произведения искусства, ювелирные изделия, священные предметы рассеивались по всему континенту; эти, по крайней мере, будут сохранены. Но гораздо больше было расплавлено или разбито, чтобы выломать драгоценные камни и металлы, или просто сожжено для забавы. Погибли многочисленные произведения классического искусства, почти все античные рукописи, которые до этого дня в безопасности хранились в Константинополе. — Неправда, что виноваты в этом турки, взявшие Константинополь в 1453 году. До них постарались крестоносцы.