Пол Андерсон - Время огня

В 1969 году он вылетел из Нью-Йорка в Израиль; в это время Иерусалим находился под полным контролем евреев, и туристы могли в нем свободно передвигаться. Из своего отеля он пошел по иерихонской дороге, неся в руках сумку. Шел он, пока не увидел апельсиновую рощу, которая давала укрытие. Отсюда он перенесся в прошедшую полночь и завершил подготовку.

Арабский костюм, который он купил в магазине для туристов, сойдет и в библейские времена. На бедре нож в ножнах, скорее приспособление для еды, чем оружие; будучи способным мгновенно ускользать от любой опасности, он редко брал с собой огнестрельное оружие. В кожаной сумке разговорник (специально составленный — за плату — американским специалистом), еда, чашка для питья, таблетки галазона, мыло, репеллент от насекомых, антибиотики и деньги. Несколько монет римского периода плюс небольшой слиток, который в случае необходимости можно обменять.

Сняв современную одежду и уложив ее в сумку, Хейвиг извлек последний предмет своего оборудования. Он назвал его хронологом. Прибор был сконструирован и собран по его указаниям в 1930 году, с использованием новейших достижений электроники. Инженерам, которые его создали, потребовалось меньше изобретательности, чем Хейвигу, когда он выдумывал объяснения своего заказа.

Я видел этот аппарат. Зеленый ящик по своей полезности даже отдаленно не приближается к хронологу.

Представьте себе. Он отправляет себя вперед или назад в определенный момент. Откуда он знает, «когда» прибыл? В коротких перемещениях он может считать дни, оценить час по высоте солнца или расположению звезд, если под рукой нет часов. Но в тысяче лет содержится треть миллиона рассветов; и очень вероятно, что многие из них он даже не заметит из-за облачной погоды, временно возникающих зданий или других случайностей.

Хейвиг провел необходимые измерения. Ночь была ясная, настолько холодная, что дыхание превращалось в пар; на севере виднелись огни Иерусалима, но вокруг было тихо и темно; видны были очертания окружающих домов, изредка проезжали машины; над головой ярко горели созвездия. Хейвиг отметил положение Луны и двух планет относительно нее, установил точное гринвичское время и географические координаты на светящейся шкале и начал поворачивать верньеры, пока не получил числа, соответствующие пасхальной неделе 33 года от Рождества Христа.

(— Дата кажется надежно установленной, — заметил он. — Во всяком случае все нацеливались бы на нее. — Он рассмеялся. — Рождество Христово. Единственное, что о нем можно определенно сказать, так это то, что оно произошло не в середине зимы. Иначе как мог пастух уйти из дома, чтобы стеречь свое стадо?)

Он начал глубоко дышать, насыщая свою кровь кислородом. Потом еще раз глубоко вдохнул — не напрягаясь, чтобы не тратить энергию, просто набрал полные легкие воздуха — и устремился по мировым линиям.

Ощущение неописуемое. Хейвиг говорил мне, что оно немного похоже на плавание против прибоя. Солнце взошло на западе и прокатилось на восток. По мере того как он «ускорялся», свет превратился в слабую пульсирующую серость, и все вокруг него покрылось тенью. Стояла абсолютная тишина.

Он увидел взрыв — беззвучный, туманный, — но уже миновал Шестидневную войну. Или это была война за независимость? Или первая мировая? Мимо проносились туманные неопределенные формы. В облачную ночь конца девятнадцатого столетия ему пришлось вернуться в нормальное время, чтобы глотнуть воздуха. Хронолог мог бы дать ему точную дату, если бы он захотел направить его на звезды: детекторы хронолога чувствительны к радиации, которая пробивает облака. Но нет смысла. Поблизости видны были несколько всадников. Вероятно, турецкие солдаты. Они здесь слишком недолго, чтобы он мог увидеть их во время перемещения, даже при дневном свете. Они не заметили его в темноте. Мимо простучали копыта.

Хейвиг продолжил путешествие.

Хоть и неясная, местность начала заметно изменяться. Общие очертания оставались прежними, но то вырастало много деревьев, то их становилось мало, то вокруг лес, то распаханные поля. Ему показалось, что он мельком увидел большой деревянный стадион, на котором проводили свои турниры крестоносцы, до того как Саладин изгнал их из залитого кровью царства. Хейвигу захотелось остановиться, но он преодолел искушение. Остановки для дыхания по мере приближения к цели становились все более частыми. Перемещение отнимало силы; мысль о том, что вскоре он достигнет цели, заставляла усиленно биться сердце.