Ларри Найвен - Мир-кольцо. Летающие колдуны. Реликт империи

— Стойте, воры! Стойте!

Ночные ткачи не знали этого слова. Но они увидели двух бегущих парней и кричащего, гонящегося за ними волшебника. Они поняли, что здесь что-то не так, перехватили беглецов и держали их до прихода волшебника.

На голубом рассвете мы собрали совет, на который были допущены волшебники, главные ткачи и пять Глав деревень, включая Гортина и меня. — Не знаю, как они надеялись отделаться, — доверительно спросил у меня Пурпурный. — Какое у вас наказание за… — он, казалось, подбирал нужное слово… — за такое преступление?

— А каким должно быть наказание? У нас раньше такого не случалось. Я даже не знаю, что мы можем решить.

Пурпурный выглядел удивленным. Он словно бы хотел что-то сказать, но тут началось слушание дела. Я говорил мало. Решать предстояло не мне, а Главе той деревни, откуда родом мальчишки. Парни стояли и дрожали. Они были примерно того же возраста, что мои Орбур и Вилвил.

Главы спорили все утро. Не было прецедента, не было примера для решения. В конце концов именно Шуга решил вопрос. Он сердито вышел в центр круга.

— Эти юнцы совершили кражу, — заявил он, воспользовавшись словом Пурпурного. — Пурпурный говорит, что есть такой поступок там, откуда он прибыл. Лично я рассматриваю это как проявление глупости — брать что-либо у волшебника крайне опасно.

Его слова встретили одобрительное бормотание.

Шуга продолжал:

— Очевидно, раз взятая собственность принадлежит волшебнику, то это вопрос не для Глав. Это вопрос волшебников.

И на этот раз Главы горячо заспорили. Шуга задел их за живое.

— Эти двое воришек хотели взять воздушную ткань, — сказал Шуга, направляясь к юнцам. Они отпрянули от него назад. — Поэтому я предлагаю, чтобы наказание равнялось поступку… Я говорю — мы дадим им воздушную ткань.

С этими словами он развернул огромные свертки, которые мальчишки стащили у Пурпурного. Получились длинные полосы, первые полотнища, сшитые для воздушной машины.

— Заверните их в ткань, — скомандовал Шуга.

— Э-э, подождите немного… — начал Пурпурный.

Шуга не обратил на него внимания. Главные ткачи подтащили мальчишек и заставили их лечь на землю, прямо на воздушную ткань.

— Заворачивайте, — приказал Шуга. — Плотно! Плотно их заворачивайте!

Ткачи так и сделали.

— Но… Шуга, — запротестовал Пурпурный. — Они же ведь задохнутся.

— Не знаю такого слова, — отрезал Шуга, не отрывая взгляда от дергающихся под массой ткани тел.

— Это означает, что они будут лишены кислорода.

Шуга бросил на него взгляд. Он, может быть, и вспомнил это слово, но что из того? Кислород — это газ, который Пурпурный отбрасывал, добывая из воды водород.

— Прекрасно, — ответил Шуга, — пусть задохнутся.

— Не надо так говорить, — попросил Пурпурный. Он стал совсем бледным. Шуга с гримасой отвернулся и пошел прочь. Пурпурный издал горлом странный звук. Я думал, он пойдет за Шугой, но он не пошел.

Теперь мальчишки были завернуты в ткань полностью. Они напоминали гигантские жалящие личинки, длинные, коричневые и бесформенные.

— Мы оставим их здесь до следующего подъема голубого солнца, — постановил Шуга. — Оставьте человека проследить, чтобы никто не подходил сюда.

Когда мальчишек развернули, они были мертвы и даже окоченели. Даже Шуга был потрясен.

— Никак не ожидал… — он медленно покачал головой. — Так вот что означает задохнуться! — Он потрогал тела. — Должно быть, очень сильное заклинание. Посмотрите, на них не видно никаких следов?

Мы посмотрели. Лица их стали темными и холодными. Языки высунулись, глаза изумленно таращились. Но на них не было ни единой царапины.

Когда мы рассказали об этом Пурпурному, он болезненно застонал — но так, как будто ожидал этого исхода.

Он спустился на поляну, чтобы осмотреть все самому.

— Я не должен был этого допустить, — бормотал он по дороге. — Надо было его остановить.

Увидев их застывшие тела, он отшатнулся, опустился на бревно, закрыл лицо руками и зарыдал. Даже Вилвил и Орбур отодвинулись от него. Затем появились отцы мальчиков. Их вызвали с другой стороны острова, и они потратили почти день на дорогу. Когда они поняли, что случилось, то тоже начали рыдать. Они шли принять участие в наказании, а не в траурной церемонии. Да и сам я чувствовал себя страшно, опустошенно, как-то с неприятным чувством потери. Гортин свернул украденную ткань, обращаясь с ней с повышенной почтительностью, и протянул Пурпурному. Тот поднял голову, поглядел на сверток и, подавшись назад, покачал головой.