Роберт Шекли - Тело

Роберт Шекли

Тело

Открыв глаза, профессор Мейер увидел беспокойно склонившихся над ним трех молодых хирургов. Внезапно ему пришло в голову, что они действительно должны быть очень молоды, чтобы решиться, на что решились; молоды и Дерзки, не обременены закостенелыми штампами и мыслями; с железной выдержкой, железным самообладанием.

Его так поразило это откровение, что лишь через несколько секунд он понял, что операция прошла успешно.

- Как вы себя чувствуете, сэр?

- Все хорошо?

- Вы в состоянии говорить, сэр? Если нет, качните головой. Или мигните.

Они жадно смотрели.

Профессор Мейер сглотнул, привыкая к новому небу, языку и горлу. Наконец он произнес очень сипло:

- Мне кажется... Мне кажется...

- Ура! - закричал Кассиди. - Фельдман, вставай!

Фельдман соскочил с кушетки и бросился за очками.

- Он уже пришел в себя? Разговаривает?

- Да, он разговаривает! Фредди, мы победили!

Фельдман нашел свои очки и кинулся к операционному столу.

- Можете сказать еще что-нибудь, сэр? Все, что угодно.

- Я...Я...

- О боже, - выдохнул Фельдман. - Кажется, я сойду с ума.

Трое разразились нервным смехом. Они окружили Фельдмана и стали хлопать его по спине. Фельдман тоже засмеялся, но затем зашелся кашлем.

- Где Кент? - крикнул Кассиди. - Он удерживал осциллограф на одной линии в течении десяти часов.

- Отличная работа, черт побери! Где же он?

- Ушел за сэндвичами, - ответил Люпович. - Да вот он.

- Кент,все в порядке!

На пороге появился Кент с двумя бумажными пакетами и половиной бутерброда во рту. Он судорожно сглотнул.

- Заговорил?! Что он сказал?

Раздался шум, и в дверь ввалилась толпа людей.

- Уберите их! - закричал Фельдман. - Где этот полицейский? Сейчас никаких интервью!

Полицейский выбрался из толпы и загородил вход.

- Вы слышали, что говорят врачи, ребята?

- Нечестно, это же сенсация!

- Его первые слова?

- Что он сказал?

- Он действительно превратился в собаку?

- Какой породы?

- Он может вилять хвостом?

- Он сказал, что чувствует себя отлично, - объявил полицейский, загораживая дверь.

- Идем, идем, ребята.

Под его растопыренными руками прошмыгнул фотограф. Он взглянул на операционный стол и пробормотал:

- Боже мой!

Кент закрыл рукой объектив, и в этот миг сработала вспышка.

- Какого черта?! - взревел репортер.

- Вы счастливейший обладатель снимка моей ладони, саркастически произнес Кент. - Увеличьте его и повесьте в музее современных искусств. А теперь убирайтесь, пока я не сломал вам шею.

- Идем, ребята, - строго повторил полицейский, выталкивая газетчиков. На пороге он обернулся и посмотрел на профессора Мейера.

- Просто не могу поверить! - прошептал он и закрыл за собой дверь.

- Мы кое-что заслужили! - воскликнул Кассиди.

- Да, это надо отметить!

Профессор Мейер улыбнулся - внутренне, конечно, так как лицевая экспрессия была ограничена. Подошел Фельдман.

- Как вы себя чувствуете, сэр?

- Превосходно, - осторожно произнес Мейер. - Немного не по себе, пожалуй...

- Но вы не сожалеете? - перебил Фельдман.

- Еще не знаю, - сказал Мейер. - Я был против из принципа. Незаменимых людей нет.

- Есть. Вы. - Фельдман говорил с горячей убежденностью. - Я слушал ваши лекции. О, я не претендую на понимание и десятой части, математическая символика для меня только хобби. Но ваши знаменитые...

- Пожалуйста, - выдавил Мейер.

- Нет, позвольте мне сказать, сэр. Вы продолжаете труд, над которым бился Эйнштейн. Никто больше не в состоянии закончить его. Никто! Вам нужно было еще пару лет существовать в любой форме. Человеческое тело пока не хочет принимать гостя, пришлось искать среди приматов...

- Не имеет значения, - оборвал профессор. - В конце концов, главное - интеллект. У меня слегка кружится голова...

- Помню вашу последнюю лекцию в Гарварде, - сжав руки, продолжал Фельдман. - Вы выглядели таким старым! Я чуть не заплакал - усталое изможденное тело...

- Не желаете выпить, сэр? - Кассиди протянул стакан.

Мейер засмеялся.

- Боюсь, мои новые формы не приспособлены для стаканов. Лучше блюдечко.

- Ох, - вырвалось у Кассиди. - Правильно! Эй, несите сюда блюдечко!

- Вы должны нас простить, сэр, - извинился Фельдман. Такое ужасное напряжение. Мы сидели в этой комнате почти неделю, и сомневаюсь, что кто-нибудь из нас поспал восемь часов за это время. Мы чуть не потеряли вас...

- Вот! Вот блюдечко! - вмешался Люпович. - Что предпочитаете, сэр? Виски? Джин?