Роберт Шекли
Игра с телом
Дорогой Сенатор, пишу Вам потому, что бы наш старейший Сенатор. Во время прошлогодних выборов Вы сказали, что Вы наш слуга и мы должны немедленно сообщать Вам про все наши беды. Еще Вы сказали — с некоторым раздражением долг каждого гражданина писать своему Сенатору о том, что здесь творится. Я, Сенатор, долго над всем этим размышлял. Разумеется, я не верю, что Вы на самом деле наш слуга, — Вы зарабатываете в пятьдесят или в сто, а то и в тысячу раз больше каждого из нас. Но коль Вы настаиваете, чтобы мы Вам писали, то я решил написать.
Сперва я недоумевал, почему это Вы велели писать Вам обо всем, что здесь творится, ведь Вы, как и Я, выросли в этом самом городе, а не замечать того, что здесь творится, может лишь слепой, глухой и бесчувственный осел. Но потом я понял, как был несправедлив, — Вам приходится столько времени проводить в Вашингтоне, а поэтому Вы вполне можете и не знать про все. Как бы там ни было, ловлю Вас на слове и беру на себя смелость написать Вам письмо. Прежде всего мне хотелось бы рассказать о новом теле моего дедушки, потому как это особый повод обратиться к Вам с жалобой. Вам об этом обязательно нужно знать, а может, и что-нибудь предпринять.
До того как всему этому случиться, дедушка был здоровым бодрым стариком девяноста двух лет от роду, с полным ртом своих зубов, густой белоснежной шевелюрой и не имел ни унции лишнего веса. Он всю жизнь пекся о своем здоровье и очки начал носить уже в восемьдесят с хвостиком. Проработав полвека, получил в шестьдесят пять приличную пенсию, хотя был всего-навсего оператором счетных машин. Пенсия, социальное страхование и кое-какие сбережения позволяли ему полностью содержать себя. Это счастье, что он никогда не был нам обузой, — мы и так едва сводим концы с концами.
Выйдя на пенсию, старик какое-то время редко выбирался из дома — все спал да смотрел телевизор. Он всегда сам готовил себе еду и мыл за собой посуду. Днем выползал в парк и коротал времечко с другими старикашками, а потом снова отправлялся на боковую. К нашим детишкам относился замечательно, водил их по воскресеньям к заливу Бараньей Головы, где они бегали и собирали ракушки. Еще он ходил на рыбалку и даже поймал как-то песчаную акулу, правда, я никак не могу взять в толк, как рыбине удалось пробраться к берегу сквозь этот мусор и химические отходы. Мы ее сварили и ели два дня. Межу прочим, не так уж и плохо — только надо плеснуть побольше кетчупа.
Но вот старик заскучал. Ведь он проишачил целых полвека, а потому красиво отдыхать не умел. Хандрил он хандрил, да вдруг задумал подыскать себе работенку.
Конечно же, это была самая настоящая дурь, о чем мы ему так прямо и сказали. В наши дни сорокалетний мужчина и тот не в состоянии ничего себе подыскать, что уж говорить о семидесятилетнем старике — дедушке в ту пору стукнуло семь десятков.
Но он эту затею не оставил. Проснувшись поутру, принимал сыворотку долголетия, которую ему прописали медики из государственного здравоохранения, умывался, брился и куда-то исчезал.
Само собой, ничего хорошего он не нашел, так что в конце концов ему пришлось смирить свою гордыню и согласиться на должность помощника сортировщика мусора. К счастью, это обходилось ему не дорого — доходы-то у него не бог весть какие. Правда, он так и не смог свыкнуться с мыслью, что каждый день приходится выкладывать денежки из собственного кармана. И все только за то, чтобы работать. А ведь правительство готово платить ему за полное безделье. «Но работа же полезная и я делаю ее добросовестно, жаловался он нам, — так почему же, черт побери, я должен платить собственные денежки за то, что добросовестно выполняю полезную работу?»
Дедушка выполнял подобную работу лет двадцать, как вдруг кто-то изобрел самоуничтожаемые отходы, и мой дедушка и тысячи других людей остались без работы. К тому времени ему было уже почти девяносто, но он все же горел желанием приносить пользу обществу. Правда, здоровье у него пошатнулось. Впервые за всю свою жизнь дедушка почувствовал себя неважно. Мы повезли его к доку Сондерсу в Мемориальный Социально-медицинский центр имени У. Тана на Восточной 103-й улице. На это ухлопали почти целый день. Тротуар-самоходка стоит пять монет в один конец, нам же такое удовольствие не по карману.
У дока Сондерса в офисе каких только приборов нет. Дедушку он обследовал три дня и после сказал:
— Вы ничем не больны, а просто стары. Ваше сердце, можно сказать, окончательно выдохлось, а ваши артерии уже не выдерживают давления крови. Все остальные органы тоже барахлят, но в сравнении с тем, что я сказал, это мелочи.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу