Роберт Шекли - Всё проверяется на практике

Р. Шекли

ВСЕ ПРОВЕРЯЕТСЯ НА ПРАКТИКЕ

Его руки устали, но он снова и снова поднимал молоток и бил по зубилу. Работа была почти закончена: еще несколько букв - и надпись, высеченная в твердом граните, будет завершена. Он поставил последнюю точку и выпрямился, не заметив упавших на пол пещеры инструментов. Он вытер пот с покрытого пылью лица и гордо прочел написанное:

Я ВОССТАЛ ИЗ ГРЯЗИ ЭТОЙ ПЛАНЕТЫ НАГ И БЕЗЗАЩИТЕН, Я ИЗГОТОВИЛ ОРУДИЯ ТРУДА. Я СТРОИЛ И ЛОМАЛ, ТВОРИЛ И РАЗРУШАЛ. Я СОЗДАЛ НЕЧТО, ПРЕВЗОШЕДШЕЕ МЕНЯ, И ЭТО МЕНЯ УНИЧТОЖИЛО.

МОЕ ИМЯ - ЧЕЛОВЕК, И ЭТО МОЙ ПОСЛЕДНИЙ ТРУД.

Он улыбнулся. Неплохо написано. Может и недостаточно красиво, но вполне подходяще как дань последнего из людей исчезнувшей человеческой расе. Он взглянул на инструменты, валявшиеся у ног. Они больше не были нужны, и он испарил их.

Проголодавшись после долгой работы, он присел на корточки в конце пещеры и создал обед. Посмотрев на пищу, почувствовал, что чего-то не хватает; потом сотворил стол со стулом, тарелки и чашки. Ему стало стыдно - ведь он снова забыл о них.

Хотя некуда было спешить, он ел торопливо. Его обед составили гамбургер, картофельное пюре, горошек, хлеб и мороженое - так обычно получалось, если он не думал о чем-то особенном. "Привычка," - решил он. Закончив, он заставил остатки пищи исчезнуть, и вместе с ними стол с посудой растворились в воздухе. Стул он оставил, и, сидя на нем, в раздумье уставился на надпись. "Прекрасно," - подумалось ему, - "но ни одно человеческое существо, кроме меня, не прочтет этого".

Не было совершенно никаких сомнений в том, что он единственный живой человек на Земле - война была тщательной. Так тщательна, как только человек - очень аккуратное животное - мог ее вести. В войне не было неприсоединившихся, политике "моя хата с краю" не было места. Воевали или на одной стороне, или на другой. Бактерии, газы и радиация окутали Землю подобно огромной туче. В первые дни войны "непобедимое секретное" оружие побеждало "секретное" с почти монотонной регулярностью. И после того, как последний палец нажал последнюю кнопку, самозапускающиеся и самонаводящиеся бомбы и ракеты продолжали литься на Землю. Несчастная Земля стала огромной свалкой, без единого живого существа - растения или животного - от горизонта до горизонта.

Он видел значительную часть этого и ждал, пока не убедился, что упала последняя бомба; тогда он спустился.

"Очень умно с твоей стороны," - горько подумал он, оглядывая из своей пещеры равнину из застывшей лавы, на которой стоял его корабль, и искореженные горы вдалеке.

Ты - предатель. Но кого это волнует?

Он был капитаном в Войсках Защиты Западного Полушария и за два дня военных действий понял, чем все это кончится. Загрузив корабль сжатым воздухом, пищей и водой, он сбежал. Он знал, что в суматохе и разрушении, царивших вокруг, его не хватятся - а через несколько дней не осталось никого, кто мог бы его искать. Он направил корабль на обратную сторону Луны и стал ждать. Война была двенадцатидневной - он предполагал, что она продлится четырнадцать - но пришлось ждать 6 месяцев, прежде чем перестали взрываться автоматические ракеты. Тогда он вернулся.

Чтобы узнать, что остался один...

Он ожидал, что другие поймут тщетность всего, загрузят корабли и тоже прилетят на обратную сторону Луны. Очевидно, им не хватило времени, даже если и возникало желание. Он надеялся на то, что могли остаться отдельные группы спасшихся, но он не нашел никого. Война была слишком тщательной.

Посадка на Земле должна была бы убить его - ведь сам воздух был ядовит. Он не обращал внимания - и жил. Казалось, что у него выработался иммунитет к микробам и радиации; или это была часть его новой силы? Он повстречал достаточно и того, и другого, перелетая на своем корабле от руин одного города к руинам другого, вдоль взорванных долин и равнин, сожженных гор. Он не нашел жизни, но сделал открытие.

Он мог творить. Он осознал свою силу на третий день на Земле. Затосковав, он захотел увидеть дерево посреди расплавленного камня и металла. И дерево возникло. Остаток дня он экспериментировал и обнаружил, что может создать все, что видел или о чем слышал когда-либо.

Предметы, которые были ему известны лучше, он создавал лучше. Предметы, о которых он знал только из книг или разговоров - дворцы, например - получались кособокими и хрупкими, хотя он мог довести их до совершенства, мысленно работая над деталями. Все его творения были трехмерны. Даже пища имела вид пищи и, кажется, насыщала его. Он мог забыть о любом из своих творений, лечь спать и, проснувшись, находил его там, где оно и было, ничуть не изменившимся. Он мог и разрушать. Одно мысленное усилие - и созданный им предмет исчезал. Чем больше был предмет, тем дольше приходилось дематериализовывать его.