Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади

Направо от него из-за одной из перегородок выдвинулась тройная из-за света трех лун тень. Писк детектора массы в диапазоне зверей среднего размера достиг максимума. Тем временем самый маленький из спутников, Атропос, двигавшийся по небу в обратном направлении, изменил конфигурацию теней: черная полоса пересекла две другие черные полосы. То была тень морды, знал Мюллер. Прошла еще секунда. Он увидел свою жертву — зверя, величиной с крупную собаку, коричневого, с серой мордой, горбатого, уродливого, явно хищника. Первые свои несколько лет на Лемносе Мюллер старался не убивать хищных животных, думая, что у них невкусное мясо. Он охотился на местные аналоги овец и коров — ласковых копытных животных, которые бродили по лабиринту, блаженно пощипывая травку в садах. Лишь тогда, когда их нежное мясо ему приелось, он убил животное, снабженное когтями и клыками, которое охотилось на этих вегетарианцев, и к его изумлению бифштекс из мяса хищника оказался превосходным. Сейчас он наблюдал, как на площадь выбирается именно такой зверюга. Он видел длинную подрагивающую морду, слышал фырканье. Но скорее всего запах человека ничего не означал для этого создания.

Самоуверенное, оно неторопливо направилось через площадь, только неубирающиеся когти постукивали по мостовой.

Мюллер приготовился к выстрелу, внимательно целясь то ли в горб, то ли в зад. У него был самонаводящийся штуцер, так что он бы попал автоматически, но несмотря на это он всегда устанавливал прицел. Он, если можно так сказать, не совсем соглашался со своим штуцером, целью которого было убить, только убить, в то время как его интересовала еда. И ведь легче взять на себя хлопоты с установкой прицела, чем втолковать штуцеру, что выстрел в мягкий сочный горб разорвал бы самое вкусное мясо. Штуцер выбирает цель наиболее верную. Ну, прострелил бы он горб до самого позвоночника, а дальше? Мюллер любил охотиться с большим изяществом.

Он выбрал место на хребте в пятнадцати сантиметрах от горба, там, где позвоночник соединяется с черепом. Он выстрелил. Зверь тяжело повалился на бок. Сохраняя всяческую осторожность, он подошел к зверю так быстро, как только осмелился. Умело отделив несъедобные части — лапы, голову, живот — он распылил консервирующий лак на мясо, которое извлек из горба. Из зада он вырезал толстый бифштекс, после чего прикрепил оба куска ремнями к плечам. Потом повернулся. Он осмотрел зигзагообразную трассу, единственную, которая вела к центру лабиринта. Примерно через час он уже будет в своем убежище в сердце зоны «А».

На половине пути через площадь он услышал незнакомый звук.

Он остановился и обернулся. Три небольшие твари сломя голову мчались к убитому зверю. Но не стук когтей этих стервятников он только что слышал. Или это лабиринт приготовил какую-то новую дьявольскую неожиданность? До него донеслось тихое гудение, приглушенное хриплым пульсированием на средней частоте, слишком протяжное, чтобы быть голосом какого-либо из крупных животных. Он никогда здесь раньше не слышал ничего похожего.

Вот именно, здесь не слышал. Он начал перетряхивать ячейки памяти. И уже через мгновение вспомнил, что звук этот ему отлично знаком. Двойное гудение, неторопливо тающее вдали, — что это может быть?

Он определил направление. Вроде бы звук доносился сверху и из-за правого плеча. Он посмотрел туда и увидел тройной каскад внутренних стен лабиринта, соединенный этаж за этажом. А выше? Он посмотрел на полное звезд небо: Череп, Жаба, Весы… и вспомнил, что означает этот звук.

Корабль, космический корабль, переходящий с подпространственной на ионную тягу перед посадкой на планету. Гудение основных и пульсация тормозных двигателей космического корабля, перемещающегося над городом-лабиринтом.

Он не слышал этих звуков вот уже девять лет, то есть с того момента, как начал жизнь в своем добровольном изгнании. И теперь прибывшие гости случайно вторглись в его одиночество. Или его выследили? Что им здесь надо? Мюллер кипел от гнева. Разве не достаточно с него людей и мира людей! Так ли уж им необходимо нарушать его покой? Он твердо стоял, широко расставив ноги. И одновременно краешком сознания как всегда следил, нет ли поблизости опасности, даже сейчас, когда он тоскливо глядел в сторону вероятного места посадки звездолета.

Он не хотел иметь ничего общего ни с Землей, ни с жителями Земли. Нахмурившись, он смотрел на крохотную искорку света в глазу Жабы, в глазнице Черепа.