Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади

Целитель Талмит встретил меня у входа и повел вниз по коридору, выложенному зеленой плиткой, к первому резервуару омоложения.

— Пилигриму Олмэйн, — сообщил он мне, — тоже разрешено возрождение, и она придет сюда сегодня чуть позже.

Это была последняя информация о каком-либо человеке, которую я услышал перед тем, как отключиться на довольно значительное время. Талмит провел меня в маленькую комнату с низким потолком, душную и пахнущую сыростью, освещенную тусклыми лампами. Я почувствовал слабый запах растертых лепестков цветка смерти. У меня забрали маску и мои одежды, и Целитель покрыл мою голову тончайшей золотисто-зеленой сеткой, сделанной из какого-то хрупкого металла, через которую он пропустил ток; и когда он снял сетку, волосы мои исчезли, и голова моя сияла, как покрытые кафелем стены.

— Так легче вживить электроды, — объяснил Талмит. — Теперь можешь входить в резервуар.

Я спустился к резервуару по отлогому скату. Резервуар напоминал не очень большую по размеру бадью. Я почувствовал под ногами мягкий теплый, скользкий ил, и Талмит кивнул мне и объяснил, что это особый радиоактивный восстанавливающий ил, который будет стимулировать ускорение деления клеток, что и приведет, в конечном счете, к омоложению, и я успокоился. Я растянулся на дне резервуара, и только моя голова торчала над мерцающей темной фиолетовой жидкостью, которой он был наполнен. Ил убаюкивал и ласкал мое уставшее тело. Надо мной возвышался Талмит, который держал в руках что-то вроде запутанных медных проводов, но когда он прижал их к моему сияющему черепу, они сами распутались, распрямились и их кончики вошли в мой череп через кожу и кости прямо в скрытую под ними серую складчатую массу. Я не почувствовал ничего, кроме легких уколов.

— Электроды, — объяснил Талмит, — ищут определенные центры старения в твоем мозгу. Мы уже передаем сигналы, которые вызовут реверсирование естественного процесса старения, и твой мозг утратит способность восприятия направления течения времени. Таким образом, твое тело станет более восприимчивым к стимуляционным воздействиям, которые поступают из массы в резервуаре омоложения. Закрой глаза.

Он положил мне на лицо дыхательную маску, слегка меня подтолкнул, и затылок мой соскочил с края резервуара, и я оказался в его середине. Стало теплее. Смутно я слышал какое-то бульканье. Я рисовал в воображении черные, серые пузыри, которые поднимаются от ила через жидкость, в которой я нахожусь; я представлял себе, как жидкость постепенно приобретает цвет ила. Вот так я и лежал в этом море без прибоя, где-то в глубине осознавая, что через электроды проходит ток, и будто что-то пощипывает мой мозг, и что я весь будто окутан илом, в котором, возможно, была амниотическая жидкость. А откуда-то издалека слышался низкий голос Целителя Талмита, который возвращал меня к молодости, на десятилетия назад, разматывая для меня катушку времени. Во рту у меня был привкус соли. И опять я бороздил Земной Океан, кишащий пиратами, и защищал свои приборы для Наблюдения от их язвительных насмешек и нападок. И опять я стоял под палящим солнцем Эгапта там, где я впервые встретил Эвлуэлу. И еще раз я жил на Пэлаше. Я вернулся туда, где я родился, на западные острова Затерянных Континентов, те, что раньше назывались Сешеа-Амрик. Я во второй раз был свидетелем падения Рама. Обрывки воспоминаний проплывали через мой размягченный мозг. События всплывали хаотично, без всякой последовательности. Вот я ребенок. А вот изможденный старик. Вот я среди Летописцев. А вот я у Сомнамбул. Я вдруг увидел опять, как Принц Рама пытается купить глаза у Изобретателя в Дижоне. Вот я торгуюсь с Прокуратором Парриша. Вот я уже ухватился за ручки своих приборов и вхожу в состояние Наблюдения. Я уже ем какие-то сладости с далеких планет и вдыхаю весенний аромат Пэлаша; вот я вздрагиваю от старческого озноба, а вот уже плаваю в будущем море, жизнерадостный и счастливый; я ссорюсь с Олмэйн; я обнимаю Эвлуэлу. В моем сознании мелькают ночи и дни по мере того, как мои биологические часы двигаются в странном ритме обратного ускоренного движения. Меня преследуют миражи. С неба вдруг полились огненные струи, время рванулось в нескольких направлениях; я стал маленьким и вдруг огромным. Я услышал голоса в отсветах алого и бирюзового цвета. Обрывки какой-то музыки будто вспыхивали над горами. Сердце мое неистово колотилось. Я был словно в ловушке этих обрывков воспоминаний и звуков; руки мои были прижаты к бокам, и мне хотелось занимать как можно меньше места, по мере того, как мозг мой наполнялся этими отзвуками. Звезды на небе трепетали, сжимались, таяли.