Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади

— Думаю, что скорее в паровых. Они ведь появились раньше всех остальных.

— Как же они могут загрязнять атмосферу? Мы свободно дышим выхлопными газами, хотя, понятное дело, могли бы прожить, даже если бы они не содержались в воздухе. СО 2, конечно, — исключение. Паровой автомобиль, кажется, работает на топливе, не так ли?

— Меня тоже это заинтересовало, — сказал Свец. — Я потерял немало времени, но все-таки разобрался. Некоторые химические элементы, присутствующие в выхлопных газах, навсегда остаются в воздухе, создавая своеобразную преграду между нами и солнцем. Она висит над нами вот уже больше тысячи лет и сокращает количество получаемого Землей ультрафиолета в два раза. Вот мы и сделали так, чтобы этого не происходило.

— Фотосинтез. Так вот куда исчез весь углекислый газ!

— Ну да.

— Но, если состав воздуха настолько изменился, почему мы остались такими же, просто привыкнув дышать всем этим? Разве не должны были остановиться эволюционные процессы? И как сохранилась память?

— Не знаю. О путешествиях во времени нам не известно еще очень и очень многое.

— Ты не думай, Свец, я не проверяю тебя, а действительно не понимаю всего этого.

Оба замолчали. На ее лице отразилась напряженная работа мысли.

— Теперь все ясно, — через несколько минут произнесла Зеера. — Мне придется вернуться и предупредить самое себя, оставшуюся в том времени, о том, как нужно пользоваться дупликатором.

— Ничего не получится. Точнее, уже не получилось. Если бы ты сразу направила на автомобиль нужный конец, то не случилось бы всей этой путаницы. Выходит, что ты все сделала неправильно.

— Логика и путешествия во времени — вещи несовместимые.

— Кажется, я придумал, как все устроить, — как бы сомневаясь, Свец замолчал на несколько секунд, но потом продолжал: — Попробуем сделать вот что: я перенесусь в прошлое на час раньше, чем там побывает «первая» Зеера. К тому времени машина будет еще на месте. Я сделаю дубликат, а потом продублирую автомобиль еще раз и заберу вместе с оригиналом, поместив их в большую кабину перелетов. Таким образом, тебе останется только первый дубликат; его-то ты и превратишь в пустоту. После твоего возвращения в настоящее я снова отправлюсь в прошлое, оставлю Форду его автомобиль и доставлю сюда второй дубликат. Ну, как план?

— Кажется, все гладко. Не повторишь ли ты это еще разок?

— Слушай внимательно. Я перенесусь в…

Она засмеялась.

— Ладно, не надо. Но только отправлюсь обратно я, Свец. Тебе не найти дорогу. Ты даже не сможешь ничего спросить или прочитать вывески на улицах. Так что оставайся и следи за приборами.

Свец уже выходил из кабины перелетов, когда услышал чей-то истошный вопль. Он похолодел от страха, но через секунду, опомнившись, бросился к стеклянной стене Центра. Зеера последовала за ним, поспешно натягивая на голову шлем, которым пользовалась во время своей неудачной экспедиции за дубликатом автомобиля Форда.

Стеклянная стена огибала дворцовую ограду и граничила с двумя рядами павильона Зоопарка. На их глазах разрушилась одна из построек, разваливаясь на куски как…

… потрескавшаяся яичная скорлупа. И, напоминая птенца, только что вылупившегося из яйца, на развалинах возвышался рух.

Пронзительный крик повторился.

— Что это значит?

— Раньше птица называлась страусом. Мне бы не хотелось сейчас вслух произносить его новое имя.

Птица двигалась как в замедленной съемке. Черная с зеленым, красивая и зловещая, она была непомерно огромной. На лбу у нее торчал хохолок из золотистых перьев; крючковатый клюв обращен в сторону павильона, стены которого напоминали папиросную бумагу.

Зеера махнула рукой.

— Пошли! Если этот гигант окажется на свободе, все решится само собой. Он уже задохнется к тому времени, как мы вернем машину на место.

— Правильно, — согласился Свец. Они взялись за дело, отправив большую кабину перелетов на несколько часов назад.

Когда Свец снова посмотрел в сторону Зоопарка, огромная птица взмыла в воздух. Крылья, подобные парусам, трепеща на ветру, отбрасывали черные тени на расположенные внизу постройки. Рух парил уже высоко в небе, и Свец с ужасом заметил, что в когтях он уносит что-то жалкое и отчаянно барахтающееся.

Сообразив, кто стал несчастной жертвой гигантской птицы, Свец осознал, насколько она велика.

В мыслях пронеслось: «Он схватил СЛОНА». Непонятная тоска захлестнула его душу. Это чувство было необъяснимо — до сих пор Свец ненавидел животных.