Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади

— Твое здоровье!

Они оба улыбнулись от этого архаического тоста и выпили.

— Будь бдителен, Дик, — напомнил себе Мюллер. — Ты уже начал брататься с этим парнишкой. Не забывай, где ты. И почему. Ведь ты же — чудовище!

— Можно, я возьму немножко этой отравы в лагерь? — спросил Раулинс.

— Будь добр. А для кого?

— Для одного человека, кто бы смог в полной мере оценить его достоинства. Он — гурман. Он путешествует с коллекцией самых разнообразных напитков. Их там примерно с сотню сортов и, могу допустить, с сотни разных планет. Мне даже трудно вспомнить все названия.

— Там есть что-нибудь с Мордука? — спросил Мюллер. — С планет Денебы? С Ригеля?

— Честно говоря, я не знаю. Понимаешь, я не прочь выпить, но не разбираюсь в марках.

— Может быть этот твой приятель захотел бы что-нибудь из своих деликатесов обменять… — Мюллер замолчал. — Нет, нет, — сказал он чуть погодя, — забудь о том, что я сказал. Не хочу никаких обменов.

— Ты бы мог просто пойти со мной в лагерь, — сказал Раулинс. — Он бы побаловал тебя всем, что есть в его запасах. Это уж вне сомнения.

— До чего ты хитрый, Нед! — Теперь Мюллер печально глядел на свой фужер. — Меня не удастся уговорить, Нед. Я не хочу иметь ничего общего с теми людьми.

— Мне неприятно, что ты так к этому подходишь.

— Еще выпьешь?

— Нет. Мне пора возвращаться. Я ведь пришел сюда не на весь день. В лагере меня такой ад поджидает за то, что я ничего не сделал из того, что мне было поручено.

— Большую часть этого времени ты провел в клетке. За это они не могут быть на тебя в претензии.

— Могут все-таки. Я уже за вчерашнее получил немного. Им вроде бы не особенно нравится, что я прихожу к тебе.

Мюллер неожиданно почувствовал, как что-то защемило у него в сердце.

Раулинс продолжал:

— Я и так растранжирил здесь сегодня весь день, так что нисколько бы не удивился, если бы они совсем запретили мне приходить сюда. Они будут на меня злы. Понимаешь, раз уж они знают, что ты не горишь желанием сотрудничать с ними, они расценивают эти мои визиты к тебе как пустую трату времени, которое я мог бы потратить на помощь нашим группам в зонах «Е» или «F».

Он допил фужер до конца и поднялся, слегка пошатываясь. Посмотрел на свои голые ноги. Какая-то распыленная диагностатом лечебная субстанция цвета кожи покрыла ранки так, что трудно было даже догадаться, что недавно ноги были искалечены. Он с трудом натянул свои изодранные брюки.

— Ботинок и не буду надевать, — заявил он. — Они в жутком состоянии. Наверно, я могу добраться до лагеря и босиком.

— Мостовая очень гладкая, — сказал Мюллер.

— Ты мне дашь немного этого напитка для моего приятеля?

Ни слова не говоря, Мюллер вручил Раулинсу наполовину еще полную фляжку. Раулинс прикрепил ее к поясу.

— Это был очень интересный день. Я надеюсь, что мне удастся навестить тебя.

Пока Раулинс, прихрамывая, добирался до зоны «Е», Бордман спросил:

— Как твои ноги?

— Устали. Но раны быстро заживают. Ничего со мной не случится.

— Смотри, чтобы у тебя бутылка не выпала.

— Не бойся, Чарльз. Я ее надежно привязал. Я не хотел бы лишить тебя такого удовольствия.

— Нед, послушай. Мы в самом деле выслали к тебе множество роботов. Я все время смотрел на твое ужасное сражение с этими зверями. Но мы ничего не могли поделать. Каждого робота Мюллер уничтожал.

— Все в порядке, — сказал Раулинс.

— Он на самом деле неуравновешен. Он не захотел пропустить во внутренние зоны ни одного робота.

— Все в порядке, Чарльз. Ведь я же выбрался из этого живым.

Однако Бордман не прекращал разговора:

— Мне пришло в голову, что если бы я совсем не высылал туда роботов, Нед, было бы значительно лучше. Ведь они слишком надолго задержали Мюллера. За это время он вполне мог вернуться к тебе. Освободить тебя. Или же поубивать этих животных. Он…

Бордман замолчал, скривился и мысленно обругал себя за эти бредни. Признак старости. Он почувствовал складки жира на своем животе. Необходимо вновь придать себе вид шестидесятилетнего мужчины и одновременно вернуть хорошее физическое самочувствие тех времен, когда ему было пятьдесят. Таким способом хитрый человек скрывает свою хитрость.

После длительного молчания он сказал:

— Я полагаю, что Мюллер уже подружился с тобой. Я рад. Пришло время соблазнить его и заставить покинуть лабиринт.

— И как я это сделаю?

— Пообещай ему исцеление, — сказал Бордман.