Роберт Силверберг - Ночные крылья. Человек в лабиринте. Полет лошади

— Нед, — поинтересовался Мюллер, когда они сели, — сколько тебе лет?

— Двадцать три.

— Ты женат?

— Нет.

— А девушка у тебя есть?

— Была одна. Контракт на свободную связь был расторгнут нами, когда я согласился на эту работу.

— В вашей экспедиции есть женщины?

— Только сексаторы, — ответил Раулинс.

— Не очень-то они помогают, правда, Нед?

— Мы могли бы взять с собой несколько женщин, но…

— Что, но?

— Это слишком опасно. Лабиринт…

— Сколько смельчаков вы потеряли?

— Пятерых. Я бы хотел познакомиться с людьми, которые догадались что-то такое выстроить.

Мюллер сказал:

— Это был величайший триумф созидания их расы. Их сверхтворение, их памятник. Какими же изощренными были они при создании этой фабрики убийств. Это в первую очередь квинтэссенция.

— Ты высказываешь только предположения, или какие-то следы свидетельствуют об их культурных горизонтах?

— Единственный след, говорящий об их горизонтах, это то, что нас окружает. Но я знаю эту психику. Я знаю больше любого другого человека потому что я единственный из людей сталкивался с неизвестным видом разумных существ. Убей чужого — это закон Вселенной. И если не убьешь, то хоть придуши немного.

— Но мы не таковы! — ужаснулся Раулинс. — Мы же не проявляем инстинктивной враждебности против…

— Ерунда!

— Но…

Мюллер сказал:

— Если бы как-нибудь на одной из наших планет опустился какой-нибудь незнакомый звездолет, мы бы поставили его на карантин, посадили бы экипаж за решетку и допрашивали его до тех пор, пока бы они не умерли. Может быть, мы нарушили свой душевный покой, но от этого пострадали бы только наша изысканность и самолюбование. Мы делаем вид, что слишком воспитанны, чтобы ненавидеть других, но доброта наша вытекает из слабости. Возьмем, к примеру, гидрян. Некая влиятельная фракция в Совете Земли настаивала на том, чтобы прежде чем мы вышлем к ним эмиссара для знакомства, рассеять слой облаков, которые окружают их планету, и дать им дополнительное солнце…

— Да?!

— Проект был отклонен, а эмиссара, который был выслан, гидряне приняли слишком хорошо. Меня. — Неожиданно что-то пришло Мюллеру в голову. — Вы имели дело с гидрянами за последние девять лет? Были какие-нибудь контакты? Война?

— Нет, — ответил Раулинс — Мы держимся подальше от них.

— Ты мне говоришь правду, или может быть, мы избавили Вселенную от этих сукиных сынов? Господь свидетель, что я не имел бы ничего против, хотя это вовсе не их вина в том, что они сотворили со мной. Просто они реагировали своим, типично неофобическим способом. Нед, мы с ними не воевали?

— Нет, могу поклясться, что нет.

Мюллер успокоился. Чуть погодя он сказал:

— Ладно. Я не буду просить тебя, чтобы ты информировал меня исчерпывающе о новых событиях в остальных областях. Меня, по сути дела, Земля не интересует. Долго вы собираетесь оставаться на Лемносе?

— Еще не знаем. Я полагаю, несколько недель. Собственно, мы даже еще не приступили к исследованиям в лабиринте. И в дополнение еще эта внешняя территория. Мы хотим скорректировать наши исследования с работами предшествующих археологов и…

— Это значит, что какое-то время вы будете тут. Твои коллеги тоже собираются навестить центр лабиринта?

Раулинс облизал губы.

— Они послали меня вперед, чтобы я установил с тобой отношения. Сейчас мы еще не строим никаких планов. Все это зависит от тебя Мы не хотим быть помехой. Так что если тебе не хочется, чтобы мы тут работали…

— Не хочу, — быстро сказал Мюллер. — Повтори это своим коллегам. Лет через пятьдесят-шестьдесят меня уже не будет в живых, тогда пусть и копаются. Ко пока я здесь, я не хочу видеть никаких посетителей Они могут работать в нескольких внешних зонах. Но если кто-нибудь из них ступит ногой в зоны «А», «Б» или «С», я убью его. Я способен на это, Нед.

— А я… меня ты можешь принимать?

— Время от времени. Мне трудно предвидеть свои настроения. Если тебе захочется поболтать со мной — приходи, но если я при этом скажу: «Нед, убирайся к дьяволу!» — немедленно уходи. Ясно?

Раулинс радужно улыбнулся.

— Ясно!

Он встал с мостовой. Мюллер, видя это, поднялся тоже. Раулинс сделал несколько шагов к нему.

— Куда ты, Нед?

— Я предпочитаю разговаривать нормально, а не кричать на расстоянии. Могу я подойти к тебе поближе?

Мюллер подозрительно спросил:

— Ты, случаем, не какой-нибудь там мазохист?

— Ну, что ты! Нет.

— А я со своей стороны не имею никакой склонности к садизму. И предпочитаю, чтобы ты не приближался.