Олег Шелонин - Операция 'У Лукоморья'

- Огласите приговор, пожалуйста, - любезно попросила Правая Центральную. Центральная откашлялась:

- Тщательно рассмотрев дело, взвесив все "за" и "против", суд приговорил Соловья-разбойника к смертной казни путем расчленения на три равные части с последующим съедением. - Центральная облизнулась. Освободить подсудимому рот. Пусть говорит последнее слово. Мы ж не звери какие... все по совести, по закону...

Глаза Соловья-разбойника, готовые выскочить из орбит, лихорадочно метались по "залу" в поисках спасения, пока не остановились на капитане.

- Папа!!! Спасай, наших жрут! Я ж свой в доску! По сыску я теперь!

- Апелляцию еще не поздно подать? - полюбопытствовал Илья.

- Ура!!! - дружно завопил "зал". И началось что-то невообразимое. Кто кинулся обнимать и целовать любимого "папу", кто прыгал и орал от восторга. Избушка, напуганная бурными эмоциями и дрожанием земли (Горыныч прыгал выше всех), торопливо спряталась за дубом.

- Папа жил, папа жив, папа будет жить! - скандировали головы.

- Папа - наш рулевой! - Рубаха капитана набухла от пьяных слез умиления домовых.

- Папа - ум, честь и совесть нашего царства! - надрывал свою петушиную глотку Никита Авдеевич с головы Соловья-разбойника, подкрепляя каждое слово ударом крепкого клюва по лбу воеводы разбойного приказа. Как его занесло на патлатую голову коротышки, он от радости и сам не помнил.

- Объявляю амнистию. Возражения есть?

- Нет!!! - Его паства была согласна на все.

Илья поднял "орудие преступления" и обомлел. Видел он чудеса ювелирной техники, но такого... Ажурная конструкция золотого яйца поражала воображение. В узлах соединений золотых волокон сверкали крошечные бриллианты. Внутри, глубже, просвечивал второй слой, пересыпанный изумрудами. Дальше шел третий, уже едва различимый, поблескивающий голубыми самоцветами. И всю эту конструкцию пронизывала тонкая стальная игла, увенчанная на конце кроваво-красной капелькой рубина.

- Фаберже бы от зависти удавился, - прошептал потрясенный Илья, бережно пряча смерть Кощея в карман штанов.

- Папа, позволь за твое здоровье... - Головы мирового судьи тыркались в ведра в поисках хмельного, но тщетно. Тара была пуста.

- Нам же в посад надо, - засуетилась вдруг Центральная, - солнце вот-вот сядет.

- В посад!!! - воодушевленно заголосила поляна.

Подготовка к обратной дороге много времени не заняла. Избушке строго-настрого приказали держать дверь на засове до утра, дабы Мурзик не сбежал, и "папино воинство" гурьбой полезло на Горыныча. Яга предпочла лететь в своей ступе, усадив рядом Гену.

- Кормчим будешь, - распорядилась ведьма, подавая ему метлу.

- И ты с нами? - обрадовался Илья.

- Мой долг быть рядом со смертью Кощея, - невозмутимо пояснила ведьма. - А долг для меня превыше всего.

Ступа взмыла в воздух и понеслась в сторону посада. Следом устремился Горыныч, унося на спине горланящую во всю глотку компанию:

В заповедных и дремучих старых Муромских лесах

Всяка нечисть бродит тучей, на проезжих сеет страх...

Избушка долго смотрела вслед суматошным гостям, утащившим с собой ее хозяев Впервые за триста лет она осталась одна. Мурзика, дрыхнущего на постели Яги, она пока в расчет не принимала. Солнце бросало последние лучи поверх стройных сосен. Избушка вздохнула, выпустив из трубы клубок дыма, доковыляла до разбитого сундука, стоящего под дубом, села на него и стала терпеливо ждать возвращения хозяев.

- Поспели, - облегченно прорычала Василиса, глядя на заходящего на посадку Горыныча. Розовая полоска заката стремительно темнела. Вслед за Горынычем на бреющем полете над поляной пронеслась перегруженная ступа.

- Ну, Ванюша, не подкачай, весь посад за тебя молится, - мяукнула рысь.

- На Ваню надейся... - задумчиво протянула Василиса, не отрывая глаз от исчезающего в сумерках посада, - а сам...

- Что "сам"? - подался вперед Вакула. Пепельно-серая шерсть на загривке вздыбилась.

- А сам к драке готовься! - Василиса строго посмотрела на своих подданных. - Хватит за спиной Ивана отсиживаться. Этой ночью, я так думаю, сам Кощей в посад наведается. Хитер и злобен воздыхатель мой. Силой Ванюшу не смог взять, теперь наверняка хитростью попытается. Ужом, змеей подколодной в посад просачиваться будет. Он мастер на себя личины накидывать. В этом деле его разве что Баба Яга одолеть сможет.

- Ахти господи, пропали наши головушки! - запричитала Малашка.

- Ой, мамоньки, что же делать-то нам, неприкаянным! - вторила ей Парашка.