Люциус Шепард - Отец камней

- Милая, тебе не мешало бы быть чуточку поскромнее.

Уронив Мириэль на пол, Коррогли вскочил.

У двери стоял Лемос, в уголках его рта играла улыбка. Он выглядел вполне довольным жизнью и ничуть не походил на то воплощенное отчаяние, того серого неудачника, которого защищал когда-то Коррогли. На нем был добротный костюм, пальцы сверкали перстнями; от Лемоса веяло здоровьем и благополучием, причем он так выставлял это напоказ, что оно казалось отвратительным - чем-то вроде румяной физиономии вдоволь напившегося крови вампира. Мириэль поднялась, и он обнял ее за плечи.

- Не ожидал встретить вас тут, мистер Коррогли, - сказал он. - Впрочем, почему бы и нет? Моя дочь весьма соблазнительна, не так ли?

- Я рассказала ему, папа, - сообщила Мириэль тоненьким детским голоском. - Про Мардо.

- Неужели?

Коррогли с ужасом заметил, что ладонь Лемоса легла на грудь его дочери. Та выгнула спину, как будто прикосновение отца доставляло ей наслаждение, однако у адвоката осталось впечатление, что эта ласка девушке не слишком приятна. Лемос, от которого не ускользнула гримаса Коррогли, спросил:

- Но ведь ты рассказала ему не все, верно?

- Про маму - нет. Он думает...

- Могу себе представить, что он думает.

Лемос улыбался, но его серые глаза оставались холодными, и Коррогли стало страшно.

- Я вижу, вы не одобряете, - проговорил резчик. - Однако человек с вашим опытом должен знать, что иногда отец влюбляется в собственную дочь. Да, общество осуждает подобную связь, но осуждение бессильно прекратить ее. Нас оно, например, всего лишь побудило к действию.

Последний клубок головоломки занял отведенное ему место.

- Земейль не убивал вашу жену! Это сделали вы!

- Вы ничего не докажете, - фыркнул Лемос. - Но, ради интереса, предположим, что вы правы. Предположим, что мы с Мириэль стремились к уединению, а Патриция нам препятствовала. Кто, по-вашему, годился на роль злодея более, чем Мардо Земейль? В храм тогда частенько захаживали любопытные. И кому-нибудь, ну хотя бы мне, было вовсе не трудно убедить Патрицию при случае заглянуть туда.

- Вы убили ее... и собирались обвинить Земейля?

- Ее смерть приписали несчастному случаю, - ответил Лемос, - так что обвинять никого не пришлось.

- А потом вы взялись за самого Земейля.

- Мардо был жаден до власти. Такими людьми очень легко управлять. Рано или поздно, конец всегда один.

Ладонь Лемоса скользнула вниз, к животу Мириэль. Она не сопротивлялась, но Коррогли почувствовал, что она не столько возлюбленная, сколько рабыня, которая привыкла к принуждению и даже получает от него удовлетворение. На лице Мириэль появилось выражение болезненного безволия, чего при близости с ним никогда не бывало.

- Кажется, я до сих пор не поблагодарил вас, - продолжал Лемос. - Если бы не вы, я бы по-прежнему торчал в Алминтре. Я перед вами в неоплатном долгу.

Коррогли молча смотрел на него, не зная, что ему делать.

- Вы, наверное, удивляетесь, с какой стати я разоткровенничался, сказал Лемос. - Тут нет никакого секрета. Вашему упорству, мистер Коррогли, можно только позавидовать, оно вызывает у меня самое искреннее уважение. Напав на след - а я уверен, что вы на него напали, - вы идете вперед, пока не узнаете все, что можно. Я догадывался, что мы с вами еще встретимся. Я мог бы убить вас, но, повторюсь, я испытываю к вам чувство признательности, поэтому оставил вас в живых. Причинить мне вред вы вряд ли способны. Тем не менее предупреждаю сразу: я слежу за вами, и, если вам когда-нибудь вздумается вдруг побеспокоить меня, можете заранее считать себя мертвецом. А чтобы вы не сомневались в серьезности моих намерений, я советую вам обдумать все то, что вы сегодня услышали, спросить себя, каких дел может натворить Уильям Лемос теперь, когда он стал важной персоной. Вы меня поняли?

- Да, - отозвался Коррогли.

- Хорошо. - Лемос отпустил Мириэль, и та побрела к дивану. - Тогда позвольте с вами попрощаться. Быть может, вы навестите нас еще разок. Зайдете, скажем, к обеду. Разумеется, Мириэль всегда будет вам рада. Вы ей и впрямь нравитесь, а что касается меня, то я научился не ревновать. Боюсь, что после суда и всего, что было до него, она несколько не в себе, а ваше общество, быть может, ускорит ее выздоровление. - Положив руку на плечо Коррогли, он легонько подтолкнул адвоката к выходу. - Удовольствие штука редкая, и я вовсе не собираюсь лишать человека той доли удовольствия, которая ему причитается. Этому, так сказать, меня научило мое богатство. Вот еще одна причина, по которой я должен быть вам благодарен. И потому, - он распахнул входную дверь, - когда я говорю, что все, что у меня есть, - ваше, то ничуть не преувеличиваю. Воспользуйтесь нашим гостеприимством, когда вам заблагорассудится. Всего доброго.