Сергей Смирнов - Без симптомов

Игорь Козьмич улыбнулся — очень по-дружески.

— Это, старик, в тебе играет гордыня, — проговорил он. — Ты все приглядываешься, сравниваешь… Все для себя гирьки на весы подбираешь. Может, поэтому ты и на Алтай удрал?

— Может, — честно признался Ремезов.

— Значит, я знаю тебе цену лучше, чем ты сам. Ты, Витя, — тугодум, но гениальный тугодум. У тебя мозги — как ледокол. Движутся медленно. Ни черта ты не понял, что у нас здесь происходит… Мы же уперлись в стену… Считаешь, что стал дилетантом? Вот и хорошо — как раз дилетант нам и требуется теперь, но хорошо подкованный дилетант…

— Игорь! — помолчав, сказал Ремезов. — Я не вижу никакой опасности… И это почему-то пугает меня больше всего.

Игорь Козьмич сразу изменился, посмотрел на Ремезова хмуро.

— Ясно, — неопределенно сказал он. — Пойдем, я тебя представлю остальным.

Половину «ангара» занимали военные, управлявшие инфракрасным «колпаком». Здесь все было, как на пограничной станции ПВО.

Немного погодя Ремезов с Игорем Козьмичом вышли из «ангара». Долгие северные сумерки продолжались. Небо, казалось, стало еще светлее, бесцветнее, но этот свет совсем не доходил до земли. Над лесом, в слабой зелени гаснущего заката, висело тонкое, но плотное и непрозрачное, пепельного цвета облачко. На фоне сумрачного леса ясно мелькнул какой-то красноватый огонек. Ремезов заметил это, и у него по спине побежали мурашки.

— Что это было? — спросил он.

Игорь Козьмич, пожал плечами.

— Могла быть птица… — мрачно сказал он.

Утром их разбудил лейтенант. Виктор Ремезов проснулся с таким чувством, будто оказался в подводной лодке или на космическом корабле. Они молча умылись, молча поели, потом им принесли комплекты нижнего шерстяного белья. Потом они очутились в глухом помещении, залитом матово-фиолетовым цветом. В нишах Ремезов увидел скафандры, похожие на те, что используют для пожарных работ в особо опасных условиях нефтяных разработок, химических производств — ослепительно белые, с массивными кубическими головами, с квадратными зеркальными экранами для обзора. Ему помогли облачиться, и скафандр оказался совсем легким, почти не сковывающим движений.

— Не забывай про микрофон, — услышал он у самого уха. — Говори тихо, а то оглушишь… И дыши спокойно. Там обычный респиратор с особыми фильтрами.

Лейтенант… впрочем, Ремезов сразу запутался, кто из них и каком скафандре… кто-то из них — лейтенант или директор — поднял руку и нажал на кнопку в стене. Двери раскрылись, пропуская в узкий тамбур, потом сомкнулись за спиной. Потом растворились двери впереди, пропуская в новый тамбур. Так, миновав три шлюза, они вышли в полупрозрачный рукав. Игорь Козьмич с лейтенантом несли впереди блоки портативной лаборатории.

На выходе из рукава ожидал приземистый армейский везде ход. Здесь Ремезов немного замешкался, озираясь по сторонам Теперь он стоял по другую сторону незримой и беспощадной границы — в «зоне», под «колпаком». Ремезов взглянул на озеро и вообразил себе мальчишек, сидящих с удочками на каменном мысу… Ом представил себе, как вытаращились бы мальчишки на пришельцев в сверкающих и страшных своей медвежьей массивностью скафандрах.

«Ну вот, русские вернулись с Марса», — грустно подумал он.

Ремезову помогли забраться в вездеход. Проглотив «марсиан», железное создание вздрогнуло и сорвалось с места.

Выехали снова к озеру в каменной оправе и остановились у здания, похожего на столичный универсам. Это место тоже было знакомо и тоже беспощадно переустроено.

— Мы задумали тут международный исследовательский центр.

— На берегу пустынных волн, — угрюмо съязвил Ремезов. — По соседству Лемехово… Чудеса!

Игорь Козьмич повернулся к нему зеркальным экраном.

— Вот именно, — погодя, сказал он без обиды. — Все шло, как по маслу. Французы и японцы помогали. Для них тут экзотика. Короче, обоюдная выгода. По ту сторону, обойдем — увидишь, коттеджи, сауна, бар. Даже свой кегельбан есть… Пошли.

Лаборатории тоже напоминали Ремезову космический корабль. Работать на такой аппаратуре когда-то можно было только во сне, насмотревшись после ужина выставочных проспектов.

— Тебя не хватает, — сказал Игорь Козьмич. — Докторскую сделаешь за год.

— Сегодня и начну, — усмехнулся Ремезов.

Часа четыре они работали молча… Ремезов задал только три вопроса. Сначала он спросил о дезинфекции вивария, потом ему понадобились свежие членистоногие, и Игорь Козьмич выходил за уловителем. Наконец в третий раз, связывая логическую цепь размышлений, Ремезов подумал о штаммах вирусов, развивающихся в нейронах млекопитающих, и задал вопрос о симптоматике заболевания.