Роджер Желязны - Этот бессмертный

Она быстро-быстро заморгала, опустив голову.

– Пожалуйста, пересмотри свое решение…

– Нет.

– Тогда забудь о нашем разговоре. Обо всем забудь. Откажись от роли проводника, и пусть Лорелл пришлет нового. Ты сможешь улететь отсюда на аэроглиссере хоть завтра утром.

– Нет.

– Ты что, серьезно? Ты всерьез думаешь, что можешь защитить Миштиго?

– Да.

– Мне не хотелось бы, чтобы ты пострадал, или еще хуже…

– Мне и самому все это не по нутру. Поэтому ты можешь значительно облегчить жизнь нам обоим, если настоишь на отмене предыдущего решения.

– Но я не могу этого сделать.

– Дос Сантос может это сделать, если ты его об этом попросишь.

– Проблема вовсе не в выполнении приказа, черт возьми! Лучше бы мне никогда не встречаться с тобой!

– Прости.

– Ставкой является Земля, и ты находишься по другую сторону…

– А я полагаю, что это ты – по другую сторону.

– Что же ты собираешься сейчас предпринять?

– Так как я не в состоянии переубедить тебя, то мне остается только одно – помешать вам.

– Ты не сможешь убрать секретаря Рэдпола и его супругу без шума. Не забывай, что мы очень обидчивы.

– Я знаю об этом.

– Поэтому ты не сможешь причинить вред Досу, и я не верю, что ты сможешь причинить вред мне.

– Ты права.

– Значит, остается Гассан.

– И снова правда на твоей стороне.

– Но Гассан есть Гассан! Что ты можешь предпринять против него?

– Почему бы вам прямо сейчас не дать ему увольнительную и избавить меня таким образом от хлопот?

– Мы не можем этого сделать.

Она подняла взор. Глаза ее были влажными, но лицо и голос ничуть не изменились.

– Если окажется, что ты был прав, а мы заблуждались, – произнесла она, – то уж постарайся простить нас.

– Простите и вы меня тоже, – кивнул я.

Всю эту ночь я почти не спал, находясь рядом с Миштиго, но ничего не случилось.

Следующее утро прошло без особых событий, как и большая часть дня.

– Миштиго! – произнес я, как только мы остановились, чтобы сфотографировать склон очередного холма. – Почему бы вам не уехать домой?

Вернуться на Тэллер, а? Или куда-нибудь еще? Просто улететь отсюда и написать какую-нибудь другую книгу? Чем больше мы удаляемся от цивилизации, тем меньше мои возможности защищать вас.

– Вы дали мне пистолет, и я понял намек. – Он изобразил правой рукой, будто стреляет.

– Очень рад за вас, что вы так решительно настроены. Но все же подумайте хорошенько.

– Это козел находится на нижней ветке вон того дерева?

– Да. Им очень нравятся молодые зеленые побеги на ветках.

– Я хотел бы сфотографировать его. То дерево называется оливковым?

– Да.

– Хорошо. Я хотел бы знать, как правильно подписать этот снимок:

«Козел, объедающий зеленые побеги оливкового дерева». Неплохой заголовок?

– Прекрасный. Снимайте побыстрее, пока козел еще там.

Если бы он не был таким некоммуникабельным, таким пунктуальным, таким безразличным к самому себе! Я ненавидел его. Я не мог его понять. Он разговаривал только тогда, когда о чем-то спрашивал или отвечал на вопрос.

И всякий раз, когда удостаивал вопрос ответом, он был кратким, уклончивым, высокомерным, причем зачастую все это – одновременно. Он был самодовольным, тщеславным, синим, и во всем проявлялась его власть. Он заставил меня глубоко задуматься о традициях рода Стиго в области философии, филантропии и просвещенной журналистики. Однако, в этот вечер я разговаривал с Гассаном, после того, как не спускал с него глаз весь день.

Он сидел у костра, будто сошел с картины Делакруа. Элен и Дос Сантос сидели поблизости, попивая кофе.

– Мои поздравления!

– Поздравления?

– За то, что вы не попытались убить меня.

– Нет. Я не пытался.

– Вероятно, завтра?

Он пожал плечами.

– Гассан, посмотрите на меня!

Он повернулся в мою сторону.

– Вас наняли убить этого синего?

Он снова пожал плечами.

– Не нужно этого отрицать, да и признаваться не нужно. Я уже и так все знаю. И поэтому я не могу допустить, чтобы вы это сделали. Верните деньги, которые заплатил вам Дос Сантос, и ступайте своей дорогой. Я могу раздобыть для вас аэроглиссер к утру. Он доставит вас в любое место, в какое вы только пожелаете.

– Но я счастлив здесь, Карачи.

– Ваше счастье тотчас же прекратится, как только с этим синим что-нибудь случится.

– Я телохранитель, Карачи.

– Нет, Гассан. Вы сын верблюда диспентика.

– Что такое диспентик, Карачи?