З. Троев: Страна огненных лучей

Первым сдался я, за мной — Кирилл. Мы отползли чуть в сторону и легли — сил не было даже для того, чтобы добраться до костра. И только Степан Николаевич упрямо разгребал и разгребал землю своим охотничьим ножом.

Оторвавшись на минуту, он принес от костра горящую головню, набросал на нее сучьев. Пламя отбросило темноту за бугор. Еще яростнее вспыхнули глаза идола — видимо, это сверкали шлифованные изумруды. Нож скребнул по чему-то твердому. Кирилл с трудом приподнялся и встал. Превозмог усталость и я. Снова в шесть рук, палками и просто пальцами углубляли мы яму, разрыхляли землю вокруг непонятного круглого предмета. Чаша!

По края ушедшая в землю, большая, видимо, тоже серебряная, она виднелась на дне ямы.

Летчик ковырнул ножом землю внутри чаши. И тогда вместе с крошками грунта на ладони Степана Николаевича блеснуло несколько монет.

— Все, — скорее кашлянул, чем сказал Степан Николаевич. — Больше трогать ничего нельзя. Дыхание его было сиплым и горячим.

— Если расковыряем, — археологи вовек не простят Тут с умом надо копаться… не испортить бы чего. Для доказательства хватит. — Он встряхнул на ладони монеты и положил в нагрудный карман.

Мы хотели объяснений. Что это за деревянный бог на болоте, и что это за чаша, и почему наш летчик сразу решил, что в глубине что-то есть…

— Биармия, — коротко ответил Степан Николаевич. И добавил задумчиво: — Страна огненных лучей…

Больше мы ничего от него не услышали. Степан Николаевич привалился к кривенькой елочке, стуча в ознобе зубами. Начинался жестокий приступ лихорадки.

Мы закутали летчика всем, что у нас было, подбросили в костер хворосту. Ветер взвил пламя, разорвал его в лоскутья, и мы увидели, что грудь идола рассечена наискось шрамом. Видно, неспокойной была жизнь у его паствы, не одна буря пронеслась над его тяжелой квадратной головой.

Утром, на прощанье, я обошел вокруг холма, приютившего нас. В зарослях иван-чая торчали полусгнившие столбы и замшелые бревна. Неизвестный мир распахивал свою источенную веками дверь.

Но нам нужно было спешить.

Через три дня мы выбрались на берег Северной Двины и через пахнущую сосновой смолой стремнину переправились в Холмогоры. Степана Николаевича увезли в больницу в Архангельск.

В Холмогорах мы кое-что узнали о Биармии в городской библиотеке. Вот они, эти сведения.

В Большой Советской Энциклопедии, том 5, страница 133, сказано: «Биармия — легендарная страна в Приуралье, известная по русским и скандинавским преданиям 9—13 веков; славилась мехами и слоновой (мамонтовой) костью. О торговых связях местных племен свидетельствуют найденные в Приуралье клады богатой восточной утвари».

Работа есть работа, и не рассказами о лесном боге мы должны были отчитаться перед институтом. Пришлось снова приняться за изучение болот и торфяников.

Но, прикоснувшись к тайне, трудно отогнать от себя ее могучий зов. Мы расспрашивали старых колхозников, рыбаков и плотогонов о древнем народе, населявшем эти леса. Мы слушали рассказы о таинственных богатырях, о курганах, где прятали они свое богатство, о громадном золотом баране, который эти богатства стережет. Мы узнали, что, насыпав курганы, богатыри исчезли все сразу, внезапно. Но в некоторых глухих местах до сих пор сохранились остатки построек, в которых они жили когда-то. А удмуртские предания говорят о сказочном племени воинов, которое воевало и торговало с народом коми. Этих воинов удмурты называли нугои.

Биармия, как снежный ком, обрастала легендой.

Однажды на переправе один плотогон, усмехнувшись, сказал:

— Идите к Ивану Васильевичу. Чудак-человек, вроде вас, у него все сказки записаны… Черепки собирает. Я ему тем летом кость продал. Старая кость, даже собаки грызть не стали.

Дом Ивана Васильевича с затейливым резным крыльцом стоял под горой, окруженный грядками картофеля и капусты. Хозяин встретил нас настороженно.

— По какому вопросу? — спросил он суховато.

Услышав ответ, старик насупился еще больше.

— Вряд ли я могу вам помочь, — ответил он. — Действительно, я кое-что знаю про эту страну, но слишком мало.

— Мы видели идола, — прямо сказал Кирилл.

Старик барабанил пальцами по спинке стула, он побледнел и подался вперед.

— В лесу?

— В болоте.

Старик сел на стул и заговорил глухо, тщетно стараясь скрыть волнение.

— Давным давно, вас еще не было на свете, один охотник рассказал мне, что видел чужого бога в лесу, в болоте. Охотника вскоре задрал медведь. В народе считали, что ему отомстили духи, хозяева этих лесов. С тех пор всю жизнь я ищу Биармию. Надо мной смеялись, да, нечего греха таить, смеются и теперь. — Старик испытующе взглянул на нас. Лица наши были серьезны и почтительны.