Леонид Панасенко - Едем в Анучино

— Комендант попыталась заглянуть в комнату. Алексей решительно преградил ей путь.

— Извините, Елизавета Максимовна, — сказал он. — Я сжигаю секретные документы.

— В комнате? — пролепетала обескураженная и напуганная словом «секретные» комендант.

— А где же ещё? — Алексей, стараясь оставаться серьёзным, изобразил на лице удивление. — На улице никак нельзя. Посторонние лица, ветер… Документы могут разлететься…

Елизавета Максимовна поспешила отступить от двери.

— Я всё понимаю, Алексей Николаевич! — она перешла на трагический форсированный шёпот. — Единственное прошу — будьте аккуратней. На мне ответственность за помещение… Я вас умоляю…

— Елизавета Максимовна! — строго и укоризненно сказал Алексей. — Что за страхи? Я несу полную ответственность.

Он запер дверь и вернулся в комнату. Наташа, прикрыв рот полой куртки, давилась смехом. На глазах её блестели слёзы.

— Лесник завернул на огонёк, — серьёзно пояснил Алексей, протягивая руки к костру. — Просил потом залить угли…

Он вспомнил другой костёр — у реки, когда они, разбив палатку, уже впотьмах начали ужинать. Подступал туман. Прибрежные кусты превратились в сгустки мрака, пропали голоса птиц и реки. Небольшой костёр горел плохо, колол глаза нелепым в этот час всеобщего успокоения светом. Алексей тогда сорвал несколько пучков мокрой от росы травы, бросил в костёр. Хилые язычки пламени тотчас спрятались, повалил белый дым, смешался с туманом. Ещё во тьме белели их лица и руки, которые тянулись то за куском хлеба, то за огурцом, помогали одна другой, обменивались как бы случайными прикосновениями. После каждого глотка коньяку, как после вспышки света, становилось ещё темней. Они невольно приглушили голоса, завернули и спрятали еду. Было странно и даже кощунственно жевать во мраке, будить тишину, которая собралась на дне августовской ночи, шуршанием бумаги или лишним движением. Зато руки их смелели с каждой минутой. Им было удивительно хорошо, потому что ночью, под открытым небом ласки естественны, как сама ночь…

Позже объявились звёзды. Они с Наташей побежали к реке — раздетые, невесомо скользя в тумане, который бродил по берегу. Вода оказалась парной и чистой. Чуть плеснёт случайно рука, забелеет рядом любимое лицо — и дальше, дальше, в полёт без берегов и ощущения пространства, в безмолвное парение среди вод и тумана, ещё более пьянящее, чем бег в ночи.

Он помнил всё.

Как не отпускала их река, как он дурачился и ловил в тёмной воде губами серебристые льдинки звёзд, как слепым котёнком тыкалась ему в лицо прохладная после ночного купания маленькая грудь…

Алексей заглянул в глаза гостьи, молча нашёл и поцеловал руку Наташки — с маленькими пальцами, которые она по детской привычке складывала лодочкой. Завтра работа. И послезавтра. И ещё два дня. А в пятницу они отнесут в загс заявление, и не надо будет больше ездить «сдавать нормы ГТО», хотя кто знает: будут ли они ещё когда летать в прибрежном тумане, незаметно переходящем в парную, почти неосязаемую воду. И зори, и вечера в их большом городе так похожи.

— Я обожгла ногу! — вдруг заявила Наташа, которая, не снимая туфель, «грела» ноги возле импровизированного костра.

Она показала на чёрную, уже прогоревшую бумагу в тазике, и они, не сговариваясь, рассмеялись.

Утром на работе Алексей подписал семь или восемь бумаг — особо не вникая, чтобы не исчезло, не растворилось ощущение праздника, с которым они вчера «вернулись» из сверхдалёкого Анучино. Затем запер кабинет и разобрал телефонный аппарат — вот уже несколько месяцев в нём барахлил звонок. Алексей отрегулировал зазор молоточка, проверил контакты и, пожалев, что такое тихое и бездумное занятие кончилось, подключил аппарат к розетке. Телефон тут же зазвонил,

— Послушай, торо, — сказала Наташка. — Что происходит? Я звоню тебе битый час, а у тебя всё время занято… Так мы идём в пятницу?

— Спецсвязь, — засмеялся Алексей. — Звонили друзья из Анучино. Просили поддержать… А пятница само собой. Святой день.

— Король Филиппинских островов тоже звонил? — вздохнула Наташка.

— Там президент, — поправил её Алексей и горестно сказал: — Двадцать семь лет поиска!.. Колоссальный выбор, неограниченные возможности, а в результате я женюсь на малограмотном человеке…

— Ты знаешь, что у меня травма? — перебила его Наташка.

— Что случилось? — Алексей тотчас стал серьёзным, даже дыхание затаил.

— Я вчера таки обожглась. На ноге, возле большого пальца, волдырь.