Леонид Панасенко - Садовники Солнца

«Физическая природа явлений. Обобщенная гипотеза Раньери — Туманова… Сам факт появления в области межзвездной плазмы молодого пульсара без первичной звезды и без периода сверхновой…»

«Все-таки в науке, наверное, невозможно не мудрствовать лукаво, улыбнулся про себя Илья. — Ну, почему бы не сказать человеческим языком, что в чистом космосе не может появиться из ничего даже самая захудалая звезда, не говоря уже о сверхновых и пульсарах?»

«…А также необычно четкие для глобальных явлений границы псевдотуманности (толщина „слоя размыва“ 12–13 тысяч километров) и отдельные флуктуации времени… В предположение Раньери — Туманова о том, что данная туманность есть локальный разрыв геометрии пространства времени нашей Вселенной прекрасно вписывается и факт исчезновения (поглощения) вещества звездных выбросов у границы туманности…»

Илья подошел к изображению, вгляделся в желтоватую дымку.

«Иначе говоря, имеем прореху в мироздании, точнее — малюсенькую дырочку, — подумал он. — Вернее даже — прокол, в который „выпихнуло“ из параллельного мира пульсар. Рабочее название прорехи — Окно».

Древнейшая идея о том, что Вселенная — не что иное, как бесконечный ряд вложенных друг в друга миров, различающихся своими пространственно-временными масштабами, по всей вероятности, подтверждается. Эта мысль взволновала Илью. Он медленно ходил по каюте, припоминая нужные сведения по космологии… Анаксагор, Бруно, французские энциклопедисты, Лейбниц и, наконец, 1922 год, ленинградский физик А.А.Фридман. Его решения описывали многосвязную вселенную, состоящую из множества замкнутых трехмерных миров, живущих в своем собственном ритме времени. Пути их, естественно, не могут ни пересечься, ни соприкоснуться… Нет, это не то… Дальше идут «черные дыры», то есть случаи неполного свертывания пространства — времени. Их еще называют «воротами», через которые полузамкнутый мир может быть связан с соседним… Это уже ближе к истине… Модель Черняка… Гипотеза Гордеева о промежуточной стадии коллапсирования — «робких черных дырах». Однако у этой туманности нет даже намека на схлопывание звезды… Короче, как ни крути, элементарная логика подсказывает: Окно — это прокол в мироздании. Факт, о котором уже почти не спорят. Спорят о природе факта, но это совсем другое дело. Для меня важен факт…

Илья, наконец, снял тяжелый панцирь формы, прилег.

…Он снова шел коридором, снова навстречу ему летела светловолосая девушка. Он расставил руки, чтобы поймать ее, но вместо «подарка судьбы» увидел вдруг перед собой какой-то огромный разлом, бездну, заполненную тяжелым туманом. Он попробовал свернуть, потому что вспомнил о смертельной опасности, но было уже поздно… За спиной Ильи кто-то грустно шепнул: «Это — девятый, запомните, он будет девятым…» Желтый туман наступал, обволакивал, уносил в бездну…

Вечером следующего дня капитан пригласил Илью на традиционный кофе.

Они встретились в саду, на первом уровне общения. Столик был рассчитан на двоих, однако в саду отдыхало множество свободных от дежурств звездолетчиков, прогуливались или ужинали исследователи, и Илья понял, что разговор их интересен многим и что с этими людьми ухо надо держать востро.

Однако Драгнев начал разговор неожиданно искренне.

— Ради бога, вы хоть не обиделись? — поинтересовался он, набирая на клавиатуре синтезатора какой-то сложный заказ.

— Я не обидчивый, Калчо, — улыбнулся Илья. — Разумеется, вы имеете в виду некоторую помпезность встречи и ту долю настороженности, с какой братство звездолетчиков и исследователей отнеслось к моему визиту на Станцию.

— Какое хорошее слово — настороженность. — Драгнев покачал головой. Нас можно понять, брат, — употребив это обращение, он автоматически перешел на «ты». — И ты, конечно, давно нас понял. И, конечно же, не обиделся, потому что обидчивых Садовников не бывает. А настороженность… Это, по-моему, всегда только производное. Производное от незнания или непонимания…

— Что же непонятно тебе, брат? Или твоим друзьям?

К их разговору явно прислушивались.

«Что ж, — подумал Илья, — на первом уровне общения секретов не бывает. Да и тон беседы не может быть другим. Только доверительный».

— Мы не понимаем, как можно судить поиск, не зная его результатов, сказал Драгнев. — Ведь исследования только разворачиваются. Мы еще слепые, будто щенки… И потом… Почему Окном и его проблемами занялась именно Служба Солнца, а не совет Мира?