Леонид Панасенко - Садовники Солнца

Вышло иначе.

И хотя Илья не чувствовал за собой ни малейшей вины, вчерашнее снова и снова возвращалось к нему…

Узнав, что фильм закончен, Дашко после полудня явился к нему при полном параде — в серебристой куртке администратора высшего класса, с орденом Мастера на груди — и заявил, что он уже договорился о просмотре в Совете: пригласил депутатов, ведущих специалистов города.

Илья сухо отказался:

— Это не то, что вы ожидаете, — сказал он. — Запись совершенно не соответствует первоначальному замыслу. И в этом, представьте, виноваты вы. Она не обрадует вас.

Дашко ничего не понял, залебезил:

— Согласен, на все согласен. Но я знаю руку мастера… Да и перед людьми неудобно — я ведь пообещал. Мой центр — средоточие всей технической мысли Птичьего Гама. Представляете? И ваш сюжет…

— Пеняйте на себя, — буркнул Илья, вынимая из записывающего аппарата кристалл. — Пойдемте.

Потом был амфитеатр Совета, множество лиц, торжествующий Дашко, который в разговорах со знакомыми обязательно упоминал, что съемки велись для программы «Инфор». Да, да. Именно той, что транслируют во все Обитаемые миры. И чем больше суетился конструктор, тем холоднее и ожесточеннее становилось лицо стажера-Садовника, тем яснее он понимал брезгливость Гуго по отношению к своему шефу.

Люди расселись, и свет в зале стал мягче.

В объеме изображения появились рабочие комнаты конструкторского центра. В каждой — инженерный комбайн, приставка для моделирования чертежей и готовых конструкций, анализаторы и блоки памяти.

Фрагменты работы. Разговоры, споры. Мозговые атаки в лабораториях коллективного мышления.

Крупным планом лицо Дашко. Волевой подбородок, цепкие глаза. Лицо полководца. Впечатление, что данный кадр взяли напрокат из исторического фильма.

Модуль Дашко. Знаменитая «стена славы» с авторскими свидетельствами. Рубиновые знаки благодарностей совета Прогресса. Вручение ордена Мастера.

Вопрос за кадром:

— О чем вы говорили с Дашко, когда узнали, что он оформил авторство на релаксатор остаточных полей?

Конструктор Гай Сабиров:

— Поздравил, порадовался его успеху. Да, еще упомянул, что у меня полгода назад мелькнула было почти аналогичная идея, но я не успел ее как следует разработать.

Живое лицо Гуго:

— Два года назад я продиктовал в свой фонд памяти принцип непрерывного матрицирования сплавов…

Опять «стена славы». Одно из авторских свидетельств приближается, занимает чуть ли не весь объем изображения. Фамилия автора: Дашко. Суть открытия или новшества: метод непрерывного матрицирования сплавов.

Тишина в зале Совета стала зловещей.

Все еще оставалось непонятным, однако предчувствие какой-то унизительной правды буквально витало в воздухе.

Но вот в объеме изображения появилось небольшое здание, увенчанное ажурной вышкой.

— Седьмой филиал Мирового Коллектора, — пояснил за кадром Илья. Обслуживает нашу зону.

И уже к темноволосой девушке-оператору:

— Службу Солнца интересует, кто из посторонних лиц пользовался личными фондами памяти Сабирова, Ашкинази, Готвальда…

Он перечислял фамилии дальше. Четыре, семь, десять, четырнадцать. По залу прошел ропот.

«Поняли», — подумал Илья.

Он поискал в полутьме Дашко, — где же он сел? — но ничего, кроме десятков голов, не увидел. «Тебе, наверное, сейчас очень стыдно, сосед. Не такого ты фильма ждал, не такого. Да, мы прощаем ошибки. Охотно, всегда. Но не прощаем подлости».

Он прислушался к своему комментарию.

— Кодекс Совести, — пояснял он с экрана, — не возбраняет пользоваться чужими фондами памяти. Однако на практике такое бывает нечасто. Личное не без оснований считается неприкосновенным. Поэтому Служба Солнца с некоторых пор ведет регистрацию всех запросов, поступающих не с браслета владельца фонда. Наша статистика показывает: такие запросы поступают, как правило, от родственников, близких друзей, историков и биографов, разумеется, с разрешения владельца и, конечно, от… ревнивцев обоих полов.

Зал молчал.

В объеме изображения на стол оператора легло четырнадцать фиолетовых кристаллов.

— Это личные фонды тех людей, которых вы назвали, — сказала девушка-оператор, с интересом разглядывая Илью. — А вот реестр запросов посторонних лиц по данным фондам.

Вереницей поплыли фамилии.

Илья вспомнил, как, уже будучи готовым ко всему, он все-таки вздрогнул от гнева и омерзения, едва взглянув на тот документ. Реестр буквально рябил фамилией соседа. У некоторых, в том числе и Гуго, Дашко рылся в «памяти» чаще самих хозяев фонда.