Невил Шют - Крысолов

Тот пожал плечами:

— Может, и так.

Прошли на платформу; билетов никто не проверял. Хоуард повел детей через толпу. Шейла все еще жевала недоеденную булку, зажав ее в руке, масло давно растаяло. Платформа номер четыре, к удивлению старика, оказалась почти пуста. Видно, желающих ехать в Париж не слишком много; похоже, все устремились в обратном направлении.

Хоуард увидел машиниста и подошел к нему:

— Сюда придет поезд на Париж?

— Ну конечно.

Ответ не успокаивал. Старика угнетала эта безлюдная платформа, что-то в этом было неестественное, зловещее. Он подошел к скамье, положил на нее свертки и саквояжи и сел — оставалось ждать поезда.

Дети принялись бегать взад и вперед, затеяли какие-то игры. Помня о простуде, которая так его задержала, Хоуард подозвал Ронни и Шейлу и снял с них пальто, — можно будет одеть детей после, в поезде. Потом он подумал и о Розе.

— Ты тоже сними пальто и шляпу, — предложил он, — будет удобнее играть.

Он помог ей раздеться и положил вещи подле себя на скамью. Потом закурил трубку и терпеливо стал ждать поезда.

Прождали полтора часа, поезд пришел около половины девятого. К этому времени на платформе набралось немного народу. Состав подошел и все заслонил; кроме машиниста и кочегара, на паровозе оказались двое солдат, они стояли на подножке.

К великому облегчению Хоуарда, поезд не был переполнен. Быстро, как только мог, он устремился к купе первого класса и нашел одно, где только и сидели два угрюмых офицера-летчика. Дети карабкались на сиденья, сновали по всему купе, осматривая каждый уголок, болтали между собой, по обыкновению мешая английские и французские слова. Оба офицера помрачнели еще больше; через каких-нибудь пять минут они поднялись, негромко ругаясь, и перешли в другое купе.

Хоуард беспомощно посмотрел им вслед. Он хотел извиниться, но не нашел слов.

Вскоре он уговорил детей сесть. И, опасаясь новой простуды, сказал:

— Теперь вам лучше одеться. Роза, ты тоже надень пальто.

Он стал одевать Шейлу. Роза растерянно огляделась:

— Мсье, а где мое пальто? И шляпа где?

Он поднял глаза.

— Что? А ты взяла их, когда садилась в поезд?

Но она ничего не взяла. Она забыла про них, когда бежала с младшими детьми к вагону, а Хоуард спешил за ними с багажом. Ее пальто и шляпа остались на вокзальной скамейке.

Лицо девочки скривилось, и она заплакала. Старик сперва посмотрел на нее с досадой: он-то надеялся, что она будет ему помощницей. Потом терпение, которому выучили его семьдесят лет разочарований, пришло на помощь; он сел, притянул Розу к себе, вытер ей глаза.

— Не горюй, — сказал он ласково. — В Париже мы купим другое пальто и другую шляпу. Ты их сама выберешь.

— Они так дорого стоили, — всхлипнула Роза.

Хоуард опять вытер ей глаза.

— Ничего, — сказал он. — Слезами не поможешь. Я пошлю твоей тете телеграмму и объясню, что ты не виновата.

Скоро девочка перестала плакать. Хоуард развернул один из пакетов с едой, дал детям по апельсину, и все огорчения были забыты.

Поезд шел медленно, останавливался на каждой станции, а иногда и между станциями. От Дижона до Тоннера семьдесят миль; они отошли от этой станции около половины двенадцатого, через три часа после отъезда из Дижона. Пока что дети чувствовали себя в дороге совсем неплохо; последний час они с криком бегали взад и вперед по коридору, а старик дремал, неловко привалясь к стене в углу купе.

Он проснулся после Тоннера, собрал своих подопечных в купе и дал им на второй завтрак хлеб с маслом, молоко и апельсины. Они ели медленно, часто отвлекались и смотрели в окно. В такие минуты положенные куда попало бутерброды исчезали, проваливались между подушками сидений. Наконец все наелись. Хоуард дал им по чашке молока и уложил Шейлу отдохнуть, укрыв ее одеялом, купленным в Дижоне. Ронни и Розе он велел сидеть тихо и смотреть книжку про слона Бабара; после этого удалось отдохнуть и ему.

От Тоннера до Жуаньи тридцать миль. Поезд шел еще медленней прежнего, подолгу останавливался без видимой причины. Один раз во время такой остановки мимо окна на большой высоте прошло множество самолетов — и вдруг загремели пушечные выстрелы и под самолетами, гораздо ниже их, в безоблачном небе появились белые клубки дыма. Старик был потрясен. Казалось бы, это невероятно, и однако, должно быть, самолеты — немецкие. Стараясь не отвлекать детей от книги, он напряженно всматривался, в надежде увидеть истребители, но их не было. Немецкие самолеты неторопливо повернули и ушли обратно, на восток, не обращая внимания на выстрелы с земли.