Василий Скородумов - Ветер перемен

Но вернемся к Маше. В день нашей первой встречи я сидел у загона и кормил Дюшу, как вдруг позади меня раздался тонкий девичий голосок:

- Что, свиней любишь?

Я аж подпрыгнул - настолько меня испугал этот неожиданный вопрос. Нельзя так людей пугать - кондрашка может схватить.

Обернувшись, я увидел красивую рыжеволосую девушку с тазиком в руках. Две забавные косички лежали у нее на плечах, а длинная челка чуть ли не лезла в глаза. Впоследствии при разговоре со мной, Маша постоянно фыркала, безуспешно пытаясь убрать мешающие волосы.

- Ну... это..., - замялся я. Как бы сформулировать ответ так, чтобы она не сомневалась, что я говорю правду? Никакого благоговейного трепета перед свиньями я не испытывал. Я также не входил в секту поклонников хрякам. Но и сказать, что эти животные мне противны нельзя. В общем, нечто среднее между обожанием и отвращением.

- Да я же вижу, что ты к свинкам неравнодушен, - улыбнулась Маша. - Я тебя здесь уже не первый раз вижу. Меня Мария зовут, а твое имя как?

- Олег!

- Будем знакомы, - обхватив покрепче тазик одной рукой, Маша протянула мне освободившуюся для рукопожатия.

- Ты здесь живешь? - спросил я. Как джентельмен, я не стал здороваться с ней обыкновенным мужским способом, а взял ее ладонь и поцеловал. Щеки Маши тут же налились краской - не привыкла она, видать, к такому обращению.

- Да.

- Странно, а вот я тебя ни разу не видел.

- Может быть, просто не замечал, - девушка пожала плечами и, поставив тазик на пол, придвинула его поближе к хрюшкам. Сразу четыре свиньи бросились на еду, которая представляла из себя непонятную мешанину из чего-то по виду совсем несъедобного. Больше всего содержимое тазика напоминало мне пережеванную хлебную мякоть, что выглядело совсем неаппетитно. Но свиньи этим питались, так что Бог им судья.

После того, как тазик опустел, Маша позвала меня к себе в палатку. Там я просидел очень долго, рассказывая ей истории из моей жизни и слушая ее.

Выяснилось, что моя новая знакомая попала в метро в девять лет, а уже через полгода осиротела повторно. Ее родители умерли еще там, на земле, когда еще не было никакой Катастрофы, а ее дядя - опекун, погиб здесь. Уйдя в рейд, он так и не вернулся обратно. Чтобы справиться с горем и хоть чем-то занять себя, Маша стала ухаживать за свиньями.

В метро это очень благородная деятельность, ведь во многом благодаря свинине мы еще не умерли с голоду. "Новочеркасская" поставляет свиное мясо на всю оранжевую ветку. В общем, Машино занятие совсем чуть-чуть уступает по важности ресичерскому делу. Как мне говорила сама Маша, "правильный уход, своевременная кормежка, ласковое обращение - все это залог того, что свиное мясо станет съедобным и вкусным".

Только не надо думать, что Маша - моя девушка. Вовсе нет. Кроме дружбы нас ничего не связывает. Да, она красивая, умная, а вернее сказать начитанная, общительная, добрая. Но это не мой типаж. Да и не готов я, хоть мне уже и тридцать лет, создавать семью. Это очень ответственный шаг, требующий тщательного взвешивания всех "за" и "против". Да и не нашел я ту единственную, которая была бы моей спутницей жизни до самого конца.

* * *

Я тихонько пробрался в палатку, где спала мама, и достал из маленькой шкатулки налобный фонарь - верный спутник во всех моих хождениях по туннелям метро. Затем прошел в конец станции, где, облокотившись на большой деревянный ящик, сидел на мешке с песком Фомич. Он у нас ответственный за оружие вот уже седьмой год к ряду. В руках Фомич держал потрепанную книженцию, которую он, по крайней мере, мне так казалось, с упоением читал. Я наклонился и на обложке прочитал: "Жюль Верн. Таинственный остров". Ясно, хорошая вещь, читал ее в детстве.

- Фомич! - позвал я.

Старик не откликнулся. Чтение поглотило его целиком.

- Фомич, ау! - повысил я голос.

И снова никакого результата. Конечно, можно сделать скидку на его возраст - наш оружейный сторож недавно разменял восьмой десяток, но, насколько я помню, глухотой он никогда не страдал.

Тогда я просто взял книжку и резко выдернул ее у Фомича из рук. Старик дернулся, гневно на меня посмотрел и крикнул:

- Ты что, мля, делаешь, сукин ты сын! Давно тебя не пороли, что ли? Так это мы сейчас быстро...

- Остынь, Фомич, не кипятись. Все в порядке, это же я.

- Ах, Олег, это ты..., - уже тихо произнес старик. - Не признал. Ты это... не того. Больше так не делай. А то ишь...

- Так, а что мне прикажешь делать, если я тебя зову, зову, а ты не откликаешься?