Богдан Петецкий - Только тишина

Можно ли обеспечить запас головизионных фильмов на двадцать лет? Таких, чтобы не свихнуться от их навязчивого повторения, уподобившись Дон Кихоту? Если именно потому они не установили здесь ни одного динамика, не говоря уже о проекторах?

Я подумал, что мог бы навесить город и запастись какими-либо лентами. Чем-нибудь, от чего бы я не одурел в одночасье. Бахом, к примеру. Или певцом пустоты Костовым с его «Коперниковыми Сюитами».

Собственно, а почему бы этого и не сделать? Пока что я справляюсь не наихудшим образом. К концу подходит третья неделя дежурства. Не достаточно ли для первой попытки.

Я пойду в город. И без того рано или поздно мне пришлось бы на это решиться. Заглянуть в Централь. Прибрать кабинет Тарроусена, чтобы тот не поломал ног, когда вернется.

В ту ночь мне долго ничего не снилось. Я проспал долго и проснулся отдохнувшим как никогда. Ветер стих. Снаружи не доносилось ни звука.

Перед выходом я переключил аппаратуру связи на запись. Проверил наличие ленты на бобинах регистрирующей приставки и готовность излучателей. После некоторых размышлений прихватил с собой запасной передатчик, на тот случай, если мне придет в голову оставить один из них на каком-нибудь дереве.

Дорога с холмов заняла не более получаса. У конца проделанной тропки я невольно остановился, чтобы кинуть взгляд на то место, где оставленный на собственное усмотрение автомат расправился с каким-то действительным или мнимым агрессором.

Вчерашний вечер сделал свое. Черное пятно пепелища приобрело серый цвет. Тут и там пробивались на нем пятна свежей зелени. На основании этого я мог сделать определенные выводы касательно того первого круга возле города.

Я постоял минутку, прислушиваясь, не раздастся ли между деревьями голос, свидетельствующий на наличие еще одного кандидата на сожжение заживо. Но здесь, внизу, даже птиц не было. Иголки, которые я задевал при ходьбе, издавали шелест, возвращающийся громким эхом. В низкой траве не могла скрыться бы и ящерица.

Я ни разу не подумал о гибернаторе. Сегодня я туда не загляну, хотя он уже недалеко. Громадная гора из голубоватого, мутного стекла. Какое-то время я продолжал идти в его направлении, чтобы попасть в город той же дорогой, что и первый раз. Миновал наружную эстакаду, перескочил пути и осмотрелся. Место я запомнил достаточно хорошо. И все же потребовалось определенное время, прежде чем на заленом ковре я смог обнаружить круг слегка желтого цвета и поросший отдельными травинками.

Я остановился.

Если в первый раз еще могли проявляться сомнения относительно происхождения пятна черной копоти, то по крайней мере теперь все становилось понятно. Фотонный излучатель с ограниченным полем действия. Значит, именно здесь, где я стоял, несколько недель назад я узрел бы своего предшественника. Или один из его автоматов. Но не думаю, чтобы он рассылал их направо-налево, сам удобно устроившись в кресле, перед экранами. Впрочем, он же сам сказал мне об этом. Как и о том, что это не доставляет ему удовольствия. Охота.

Он отправился в город. Так же, как и я. Добрался до этого места и увидел или услышал что-то, с чем смог разобраться одним-единственным способом. А потом? Наверно, постоял какое-то время, размышляя, как мог дойти до жизни такой. Добрался до города. Если — а я имел право так считать — он провел какое-то время вне Земли или даже вне Системы, то не миновал Централи. Дошел до ворот…

Я вздрогнул. Мой взгляд скользнул в сторону белых, блестящих в дневном свете построек.

Застал ли он ворота открытыми? Или тоже пустился в диспуты со сторожевым автоматом, в результате чего…

Чепуха. Этого бы не сделал никто, имеющий отношение к Централи. Никто в здравом разуме.

Прекрасно. Все сочетается, как в старинной головоломке. Кроме одного. Кто-то все-таки это сделал.

Существует способ, чтобы в этом удостовериться. Блок аварийной сигнализации снабжен тестером, с помощью которого можно в любую минуту включить аппаратуру гибернатора его базы. Это предусмотрено на тот случай, если дела зайдут настолько далеко, что один человек окажется не в состоянии с ними справиться.

Я мотнул головой и быстро двинулся вперед. Не позволю этой тишине делать из меня дурака. Мог ли кто-либо, человек это или зверь, пройти незамеченным мимо моих сторожевых автоматов, пока я спал? Не запрограммировали ли их с мыслью именно о такой возможности? Достаточно припомнить глаза Марто, когда тот окрестил себя старым ослом. Если он был ослом когда-либо в жизни, то уж определенно не в тот момент. И он знал об этом. Понял, что перестарался. Что испортил нам последнюю минуту. Потому и принялся оправдываться. Но не до конца. Глаза его не просили прощения.