Богдан Петецкий - «Рубин» прерывает молчание

Я развлекался этим странным замком с минуту, не пробуя понять, как это было устроено. Этот костюм, как говорится, продуваемый и плотный одновременно, несомненно был сделан очень изобретательно, однако показался мне немного черезчур хитрым и что-то слишком удобным.

Я еще раз разорвал блузу и надел пояс с излучателем, энергетическими узлами и аппаратурой связи. Ничего не вышло. Он раздул чешуйчатую ткань так, что это должно было привлечь внимание даже наименее наблюдательных жителей города.

Впрочем, когда я там уже окажусь, Мота и так не сможет говорить со мной. Не только из-за легкости пеленгации радиоволн, но и динамик, который мог зазвучать в самый неподходящий момент, тоже следовало принять во внимание. Глупостью бы было затыкать себе уши наушниками. Хватит, если в случае неблагоприятного поворота дел я сам успею предупредить его. Возьму один микрофон, установленный на коронке зуба, как это делается на Земле во время проведения сложных технических операций, когда руки должны быть свободны, а внешние условия не позволяют применять шлем.

Я вернулся в вездеход и удобно расположился в переднем кресле. Мота подумал немного, потом показал нашим Новым места сзади. Сам он сел около меня. Я понял, что он сыт по горло ездой в закрытой кабине. Я проверил телеуправление трансера и на секунду закрыл глаза.

— Не спи сейчас, — тотчас же услышал я, — может быть позднее, над рекой…

— Не сплю, — ответил я, не раскрывая глаз. — Едем?

Он не ответил. До меня дошел далекий шум: я подумал, что трансер начинает двигаться с места, и, возможно, что завтра в это же место и время все будут уже позади.

Проснулся я внезапно, словно под впечатлением какого-то толчка или звука. И в первую секунду я не очень-то понимал: где нахожусь. С левой стороны, едва на расстоянии вытянутой руки передвигалась какая-то бесцветная масса. Я услышал странные отзвуки, словно хлопанье, и быстро поискал взглядом Моту. Он сидел на свое место и не смотрел в мою сторону. Внезапно я почувствовал на лице холодные капли и опомнился.

Вездеход двигался по руслу мелкого ручья. С левой стороны, прямо из воды выростала вертикальная глинистая стена, высотой по меньшей мере десять метров. С правой тянулся ряд страусовых деревьев, на этот раз растущих плотно друг около друга. Кое-где они соприкасались не только своими кронами, но и стволами, образуя какой-то нескладный и плотный плетень. Дорога эта была, как говорится, замаскированная. Я подумал, что Наан и его пугливый компаньон первое задание выполнили на «пять», и почувствовал новый приступ раздвижения. Я оглянулся. Они сидели, как и прежде, по возможности в наиудобнейщих позах, какие им позволили связанные руки.

Я прошелся взглядом над их головами вдоль дороги, которую мы оставили за собой. Ручей тек по прямому руслу, по всей длине глубоко врезавшемуся в глинистый грунт. По виду неба я решил, что проспал примерно час.

Пространство перед нами начало светлеть. Берега сблизились, но в близкой перспективе обрывались, открывая залитую солнцем площадку, покрытую словно бы слоем серебра. Мы подъехали к реке.

— Сколько до города? — спросил я, устраиваясь поудобнее в кресле.

— Уже город, — уныло буркнул Мота.

Мы проехали еще несколько десятков метров, потом вездеход притормозил и подъехал к склону. Деревья справа кренились, угрожая упасть. Но в воде не было ни следа стволов. В противоположность видимости они должны были мощно укрепиться корнями в болотистом грунте.

Трансер опередил нас и остановился.

Пальцы Моты секунду неподвижно висели над пультом, наконец он решился, подвел машину еще немного вперед и установил ее под вертикальным обрывом, образующем в этом месте что-то вроде мелкого залива. Перед нами оставалось не больше, чем десять метров каменистого дна, после чего воды ручья делали резкий поворот, смешиваясь с ленивым течением реки.

На ее противоположном берегу раскинулся город. Куполообразные возвышения расступались, открывая приплющенные крыши, большей частью расположенные низко над землей, спутанные нитки коммуникационных трасс, белые, почти светящиеся стены. Над всем этим возносились стройные силуэты нескольких башенок, напоминающих обелиски или минареты, увенчанные луковицеподобными утолщениями. Подробности были неразличимы, река образовывала тут разлив шириной по меньшей мере полтора километра. О лучшем наблюдательном пункте мы не могли и мечтать. И не только наблюдательном.