А Богословский - Спасение

На следующий день странный молодой человек подошел к нам, когда мы разыгрывали очередную партию, жалко как-то улыбнулся и сказал:

- Извините, пожалуйста, я не помешаю вам, если посмотрю, как вы играете?

Василий Лукич надулся и промолчал, а я улыбнулся ему в ответ и указал на свободный стул:

- Извольте, вы нам не помешаете.

Он уселся рядом и со вниманием стал следить за игрой. От рваного его армяка довольно противно пахло, и длинные его волосы, казалось, свалялись от грязи в сосульки. Весь он был какой-то уж очень неухоженный. Видимо, судьба опустила его на: самое дно жизни.

- Так нельзя ходить! - воскликнул он вдруг после очередного хода Василия Лукича. - У вас на эф6 полетит ладья.

- Потрудитесь помолчать, - сказал мой чиновник в раздражении. - Я не спрашивал вашего совета.

- Извините, - быстро проговорил молодой человек, покраснел и потупился. Мне стало его жалко, как жалко мне было всех людей опустившихся, униженных, раздавленных бедностью, а этот человек еще и интриговал меня.

- Вы любите шахматы? - спросил я его с улыбкою.

- Люблю? - переспросил он и прищурился. - Да нет, не очень... Так просто, хоть какое-то развлечение...

- Развлечение, - угрюмо пробормотал Василий Лукич. - Вам бы, милостивый государь, каким бы делом заняться, а не развлечениями-с.

- Дело?.. - странно повторил тот и как-то прозрачно глянул на старика-чиновника голубым своим взором. - Я бы рад заняться делом, только какое, к черту, тут у вас может быть дело!..

- Вы из провинции? - спросил я его, чтобы вызвать на беседу.

- Нет, я москвич, - ответил он и усмехнулся. - А что, так непохож?

- Да нет, отчего же...

- Вид у меня, конечно... - сказал он. - Прямо скажем, не Онасис.

- Кто? - переспросив я из вежливости.

- Онасис, - сказал он и тихо рассмеялся. - Да вы не знаете. И, что самое интересное, никогда не узнаете. Он, наверно, еще и не родился. - И опять тихо засмеялся.

Я посмотрел на него с жалостью. Видимо, невзгоды повлияли на его психику и он заговаривался.

Но чиновник Василий Лукич почему-то страшно осерчал. Он повернул к незнакомцу лицо, одарил его презрительным взглядом и надменно выговорил толстыми губами:

- Потрудитесь замолчать, милостивый государь! Потрудитесь не встревать в игру-с! - Потом он оборотился ко мне. - Извините, господин студент, но продолжать сегодня у меня нету желания-с. До следующего, более удачливого раза! - Он неуклюже поднялся, отвесил мне неуклюжий поклон и удалился.

Молодой человек скривил губы в усмешке.

- Надутый дурак, - молвил он небрежно. - Господи, сколько же на свете было дураков. А мне всегда казалось, что раньше их было меньше. - Он перемешал на доске фигуры. - Давайте сыграем... господин студент?

Он выиграл у меня партию моментально, с блеском. Я крайне удивился и ошарашенно посмотрел на моего партнера.

- Вы... шахматист? - спросил я глуповато.

- Нет, - покривился он. - Даже не любитель. Наивысшее достижение второе место на первенстве школы... - Он пристально посмотрел на меня. Послушайте, как, вас зовут?

- Анатолий Иванович...

- Меня зовут Павел Петрович... Просто Павел. Сколько вам лет?

- Двадцать пять, - ответил я, начиная удивляться этому допросу.

- Мне тоже двадцать пять, - сказал он. - Вы - студент?..

- Бывший студент, - печально поправил я.

- Ну хорошо, пусть бывший, - он заговорил горячо и страстно. - Вы молодой, образованный человек, не косный, не глупый, способны ли вы поверить в очень странную, необъяснимую историю?.. - глаза его горели странным огнем. - Способны?

- Не знаю, - сдержанно пожал я плечами.

Уж столько раз я сталкивался во время моих хождений по улицам и бедным трактирам, во время житья в нищих комнатах с подобными любителями рассказывать небывалые истории. Доведенные нуждой до отчаяния, люди пытались хоть этими историями как-то оправдать или же выставить себя в интересном, выгодном плане. Но чувствуя себя литератором, писателем, обязанным прислушиваться к боли человеческого сердца, я слушал эти небылицы и, видимо, доставлял большое облегчение рассказчикам, жаждавшим выговориться. Почему бы мне не выслушать и этого одинокого и жалкого человека?

- Ну что же, - вновь пожал я плечами. - Расскажите...

- Кто вы по профессии? - спросил быстро мой новый знакомый. Гуманитарий или техник?

- Я учился на юридическом, - начал я. - Родители мои, обедневшие дворяне, продали имение и переехали в Москву, но здесь батюшка умер, почти ничего нам не оставив. Вскоре умерла и моя бедная мать, и я вынужден был прервать занятия. - Я невесело усмехнулся. - Что ж, у меня нету средств, увы. Но я пишу, я много пишу, занимаюсь поэзией, прозой, также переводами. Пока, правда, я еще не нашел издателя, но со временем...