Игорь Пронин - Нашествие

Писец вышел вперед и, коверкая звуки, начал выкрикивать имена. Названный должен был отойти от остальных и ждать команды. Всего таких набралось человек двадцать, в том числе Клаус. Ни Виктор, ни наркоманка, ни Жюль в это число не попали. Как только писец закончил, воины обнажили сабли.

Такого хладнокровного истребления Клаус не видел ни в одном фильме. Воины не старались убить с первого удара, просто рубили и рубили, выполняя свою работу. Кто-то побежал, Жюль кинулся на врагов, но его тут же свалил выстрел из арбалета, а бежавший сам накололся на острие.

— Вы! — приказал бородач оставшимся в живых. — Берете трупы и тащите к лесу. Далеко в кусты не надо, волки быстро разберутся. По двое, начинай! Бежать ни к чему, вам повезло.

— Что значит «повезло»? — спросил лысый человек с вытатуроваинй на макушке паутиной. — Что с нами будет?

— Будете одними из нас, вот что. Пошевеливайтесь, потому что как закончите, отправимся в лагерь. Хорошо бы успеть до ужина, там вас ждет нормальная еда и одежда. Кстати, меня зовут Граун, я из Соша.

Почему-то это всех успокоило. Если представился, значит, считает за людей. Пока таскали тела, Клауса два раза стошнило, считай остался без завтрака. Так ему и сказал напарник по имени Ровари.

— Ты не будь хлюпиком. — добавил он. — Здесь нельзя быть хлюпиком. Пока нам везет, но в этом мире не выживают люди, не способные зарезать десятерых, глазом не моргнув. Это сразу видно.

И еще он сказал, что осужден за убийство заложников.

— Копы взялись водить меня за нос. И я оскорбился, понимаешь? Я — мужчина, не надо брать меня на слабо. Я обещал убивать каждые полчаса и сделал это. А когда начался штурм, прикончил и остальных. Мог застрелиться, но подумал: я что, боюсь чего-то?

Ровари производил впечатление сумасшедшею, но только, когда говорил. Вел он себя тихо, спокойно, даже доброжелательно. Когда с трупами было покончено, Граун построил всех — и своих людей, и бывших пленников.

— Вон видите того серого зверька с пушистым хвостом? Мы называем их лисицами. Они охотно поедают трупы, хотя оставляют кости. А вот волки, полосатые такие, жрут с костями. Это я к тому, что мир тут чужой, но мы кажемся ему вкусными. Учтите это.

— А как называется планета? — спросил кто-то.

— Что вы все лезете со своими названиями? — поморщился бородач. Он морщился каждый раз, когда расстраивался. — Зовите как хотите, тут это никому не интересно. Возврата нет, как говорится. Имена нужны, когда у тебя несколько планет, а здесь только одна, вот на ней и живем.

Снова был марш, длинный, изнурительный, всего с одним привалом. Перекусили на этот раз получше, сварили похлебку с мясом. Клаус едва дышал и думал, что таких нагрузок ему долго не вынести. В тридцать восемь трудно начать спортивную карьеру. Потом оказалось, что все не так: по сравнению с большинством обитателей этого мира Клаус был необычайно развит физически.

Про аборигенов Граун немного рассказал вечером, когда отряд подходил к лагерю. Несколько десятков длинных бараков, все разделены заборчиками, еще один забор, повыше, окружал весь периметр — его так и называли. Воины с саблями и арбалетами открыли ворота, запуская новоприбывших внутрь. Бородач подвел их к бараку с крупно намалеванным номером и произнес короткую речь:

— Вот тут написано «Семнадцать», но вообще-то бараков три десятка. В каждом живет сотня новых. Новые — это вы, а мы, выросшие здесь, — старые. Скоро придут люди и дадут вам одежду. Запрещается: драться, покидать территорию, дразнить соседей. Отхожее место вам покажут. На нарах лежат ваши товарищи. Ужин уже был, мы опоздали, так что ложитесь спать. Вы пробудете в этом лагере до тех пор, пока не научитесь управляться с оружием и действовать в строю. Скоро начнется большая война людей против аборигенов, и мы обязательно победим, потому что все они дохляки. Вот, вроде все. Прощайте.

Барак был грязным и вонючим, там уже находилось около полусотни людей, подобранных Грауном и другими в Вессенском лесу. Из разговоров с ними мало что удалось узнать, да и Клаус слишком устал. Он нашел свободные нары, кое-как пристроился на неструганых досках и уснул.

Клаус провел в лагере чуть меньше месяца. Каждое утро на рассвете начинали трубить горны где-то за периметром, и к новобранцам приходили их будущие командиры. Все они тоже были новые, но уже прошли обучение и теперь обучали других. Начиналась муштра, продолжавшаяся с утра до вечера, с перерывами только на еду. Их учили стрелять из арбалета — то-то Клаус отличился! — и обращаться с саблей. Учили жестко, некоторые теряли пальцы в учебных поединках, а уж шрамы заработали все. Кормили хорошо, хотя и однообразно, даже давали вечером пиво.