Я потряс ее за плечо — сначала легонько, потом более настойчиво. Она обернулась в мою сторону и медленно, неохотно открыла глаза, казавшиеся теперь неестественно голубыми в сочетании с нависшими над ними прядями темных волос.
— А… это ты…, - разочарованно протянула она. И тут же с явным неудовольствием добавила: — Ты что, не видишь, что я сплю?
— Вот эти часы…, - начал я.
— А часы-то тут при чем? — Она начала снова поудобнее устраиваться под одеялом.
— Они точно идут?
— Разумеется. Точнее не бывает.
Я мигом слетел с кровати и подскочил к окну, памятуя о том, как вечером накануне она демонстрировала мне работу регуляторов поляризации света. Я повернул круговую шкалу, и непроницаемо-черное стекло стало полупрозрачным, затем совершенно прозрачным, но как будто чуть-чуть подернутым легкой дымкой и наконец сделалось кристально чистым. Яркий солнечный свет наводнил спальню.
— Ты что, совсем свихнулся? — возмутилась она.
Но я не обратил на ее протесты никакого внимания, обозревая открывающийся из окна пейзаж Новой Праги, ее бесчисленные небоскребы, сверкающие на солнце искусственные озерца, зеленеющие парки. Космопорт находился к северо-востоку отсюда. Солнце слепило глаза, но, взглянув в том направлении, я все же сумел различить сверкающий шпиль башни центра управления и высокие, необычной спиралевидной формы колонны — так называемые Маяки Карлотти. В той стороне должна была стоять еще одна башня, еще один сверкающий шпиль, но вот как раз его-то я и не увидел.
Хотя, если разобраться, то той, другой, башни в это время здесь быть уже не должно.
От осознания этого в моей душе воцарилась еще более ужасная пустота, чем та, что охватывает душу первопроходца, когда земля неожиданно уходит из-под ног, и он понимает, что летит с обрыва в пропасть. Я понимал, что произошло, но мне нужно было лично самому во всем убедиться, чтобы уж знать наверняка. Я медленно подошел к видеотелефону, раскрыл лежащую тут же на столике телефонную книгу, отыскал номер телефона диспетчерской космопорта и быстро набрал комбинацию цифр. Экран дисплея засветился, и в следующее мгновение на нем возникло изображение миловидной девушки. Она недоуменно вскинула брови — видимо, ее смутила моя нагота — однако, быстро опомнилась и ответила довольно ровным голосом:
— Справочная космопорта слушает. Чем я могу помочь вам, сэр?
— Чего это ты там еще затеял? — раздался со стороны кровати недовольный, сонный голос.
Но я не обратил на это никакого внимания.
— Меня интересует "Молния", — сказал я. — Она уже стартовала?
— Разумеется, сэр. В 08:30. Старт задержался на полчаса.
— Спасибо, — пробормотал я и положил трубку.
— Ну что, ты уже кончил? — поинтересовался все-тот же ворчливый голос из-под одеяла.
Но мне и этого было мало.
Я набрал другую комбинацию цифр, оказываясь лицом к лицу с другой привлекательной девушкой. Она, подобно красавице из справочной службы космопорта, тоже была блондинкой, но в отличие от нее оказалась более привычной к общению с не вполне одетыми абонентами. Или же, возможно, у нее были более либеральные взгляды на жизнь.
— Коммутатор, — откликнулась она на мой вызов. — Доброе утро, сэр.
— И совсем не доброе.
— У вас неприятности, сэр?
— Да. Вы ведете регистрацию всех утренних звонков?
— Да, сэр.
— Вы звонили по номеру…, - я взглянул на укрепленную рядом с клавиатурой карточку и продиктовал номер, — сегодня в 05:30 утра?
— Одну минуту, сэр. Не вешайте трубку. — Она опустила глаза, сосредоточенно углубляясь в лежащие перед ней записи. — Да, сэр. Звонок по этому номеру был. Абонент ответил.
— Благодарю вас.
— А теперь ты дашь мне поспать спокойно? — холодно спросила Илона.
— Нет! — рявкнул я в ответ.
Я подскочил к кровати и сдернул с нее легкие покрывала. Она села, гневно глядя на меня. Она была красива, но эта ее красота казалась неуловимой. Женщина, как женщина, вроде бы все при ней — ноги, руки, грудь… — однако при кажущемся эстетическом соответствии все это было лишено подлинного смысла. Во всяком случае, я уже начинал ненавидеть ее.
— Ты хоть имеешь представление о том, что произошло? — продолжал разоряться я.
Она страдальчески поморщилась.
— Пожалуйста, потише. Ты не у себя на корабле, а тут орать не надо.
— Я уже никогда больше не попаду на корабль, — ответил на это я.
— Это почему же? — равнодушно спросила она.
— Я опоздал к старту, а тебе прекрасно известно, что это означает.
Читать дальше